Шахматный бог Анатолий Карпов — о шахматистах-наркоманах и игре против компьютера

Двенадцатый чемпион мира Анатолий Карпов в 23 года стал чемпионом мира и выиграл в общей сложности 16 титулов в личном и командном зачетах. Мы встретились с ним на полях Народной премии 74.RU и поговорили о самых разных вещах: от онлайн-шахмат до недавнего фильма «Чемпион мира», где роль Карпова сыграл Иван Янковский. Ниже — самые интересные моменты нашей беседы. Начали мы с вопроса о том, как скоро «Скайнет» покорит мир.

— Анатолий Евгеньевич, такое ощущение, что люди потеряли монополию на победы в шахматах и последние 20 лет компьютер теснит гроссмейстеров всё сильнее? В шахматном мире это с каким чувством воспринимается?

— Нет, я бы не сказал, что компьютеры нарушили монополию, хотя прогресс очень большой. Первые программы в конце 70-х годов допускали тактические просчеты, сейчас же такого нет. Поэтому соревноваться в тактике с играющими программами не следует: человек что-то упустит, а компьютер не упускает. Выручают только интуиция и понимание игры: у компьютера ни того, ни другого нет.

При этом условия соревнований зачастую неравны. По традиции шахмат, если ты начинаешь партию, у тебя нет возможности пользоваться источниками информации, а у компьютера-то всё внутри! Поэтому, если ты играешь с компьютером, ты должен пользоваться тем же банком данных, чтобы выровнять стартовые условия. Сейчас же получается, что компьютер имеет неограниченный доступ к информации, а человек, даже если у него хорошая память, теряет энергию, теряет время на обдумывание. А вот если обеспечить человеку доступ к тому же банку данных и выровнять условия, то результат будет иным.

А самое главное, когда начались матчи человека с компьютером, шахматисты воспринимали их как форму хорошего заработка, но ответственность не брали: мол, сыграем партию — и ладно. А к поединку с компьютером нужно готовиться, как к чемпионату мира, то есть анализировать его манеру игры, пытаться выявить слабые точки в программе. А у нас пришел «с листа» и проиграл: таким образом создали картину, что человек безнадежен.

— Во времена моего детства шахматные чемпионы были влиятельными фигурами, их знали в каждой семье, их мнение имело вес. Вы согласны, что сейчас шахматное чемпионство обесценилось, и многие, вероятно, не знают, кто такие Карякин или Карлсен?

— К сожалению, даже чемпионы сегодня не так популярны, как раньше. Раньше считалось приличным знать чемпионов от Стейница до Фишера, Карпова, Каспарова, Крамника, а сейчас даже шахматисты не всегда назовут эти имена. Одна из причин: в 1970 году глава международной шахматной федерации Макс Эйве провел реформу, кличем которой было: каждой стране — своего гроссмейстера. Эту задачу можно было решить, либо повысив уровень шахматистов, либо понизив норму, и последнее оказалось проще. Я успел выполнить норму гроссмейстера еще по старым правилам и в те годы я знал всех гроссмейстеров мира если не лично, то по имени. Сейчас я не назову гроссмейстеров даже России.

Ну а дальше была чехарда, которую устроил Кирсан Илюмжинов, что привело к девальвации и чемпионов мира. Скажем, по количеству партий, сыгранных для выхода на чемпионат мира, требования были совершенно другие: перед выходом на игру с Фишером я должен был сыграть 60 партий с лучшими игроками того времени, хотя у некоторых я выиграл досрочно, так что реальное количество матчей было ниже.

— Во многих видах спорта заметен прогресс: условно, чемпион мира по легкой атлетике нашего времени покажет лучшие результаты, чем чемпион полувековой давности за счет другого питания, системы тренировок, психологии и так далее. В шахматах вы замечаете подобный прогресс?

— Сильный шахматист — он вне времени, наверное. Но подходы изменились, потому что пришли компьютеры и с этим нельзя не считаться. Облегчился доступ к информации, просчет вариантов, подготовка стала более глубокой. Но шахматисты теперь идут на острое продолжение, если абсолютно уверены в мощности своего компьютера, и это плохо — это обедняет шахматы. Я думаю, что повлияло также изменение правил, например, раньше на 40 ходов у нас было два с половиной часа, сейчас примерно два часа десять минут. И потеря этих 20 минут очень важна. То, что мы отказались от доигрывания, от анализа отложенных позиций — это плохо. Это была фантастическая школа, школа изучения эндшпиля, поиска скрытых возможностей. Сейчас во время партий до эндшпиля время не доходит, и это серьезный урон для подготовки шахматистов.

— Вы стали чемпионом мира в возрасте 23 лет, на тот момент это был второй результат после Михаила Таля. На вас сразу обрушились слава, бремя высоких ожиданий, необходимость участвовать в мероприятиях. Как вам удалось, условно, не сломаться?

— Я сразу выработал свои подходы к славе, к возникшей ситуации. Я занимал себя делом и, даже выиграв очередной матч, праздновал максимум от двух до пяти дней, а потом окунался в работу. В отличие, например, от Спасского, который мог праздновать целый год. (Смеется.)

— А ваш первый соперник в борьбе за чемпионство Бобби Фишер — он отказался от решающего матча, потому что потерял форму?

— Фишер долго не праздновал, но он поставил себе невыполнимую задачу, заявив, что чемпион мира не имеет права проиграть ни одной партии. И сам же с этой задачей не справился, то есть загнал себя. После его отказа от матча и присуждения мне чемпионства многие встали на его сторону, особенно журналисты, но всё было сделано по правилам: с 1949 года они гласили, что, если чемпион мира отказывается защищать звание, чемпионом становится претендент. Поэтому я, например, не понимаю, для чего нужен сейчас матч Непомнящего против китайца после отказа Карлсена играть (хотя я еще не видел письменного доказательства, что он отказался). Непомнящий обошел китайского игрока в турнире: для чего нужен этот матч?

— Вы играете в онлайн-шахматы?

— Не очень люблю, но бывало. Программы имеют большие изъяны, расскажу самое вопиющее, с чем сталкивался пару раз. У нас в шахматах есть правило: что бы ни случилось с флажком (на шахматных часах при игре на время. — Прим. ред.), если на доске мат — победа присуждается тому, кто его поставил. А тут я ставлю мат сопернику, готовлюсь к следующей партии, и вдруг мой ход откручивают и оказывается, что я проиграл по времени. То есть произошла задержка, интернет медленный или что-то еще.

— А вы играли анонимно?

— Да, а какая разница?

— Просто забавно, что кто-то сидел дома в кресле и не подозревал, что играет с чемпионом мира. Но компьютерные шахматы к тому же не позволяют увидеть реакцию соперника. Вообще в шахматах поведение второй стороны насколько сильно влияет на исход? Уместны тут аналогии с покером?

— Да, психология влияет, но я умел абстрагироваться. У меня был замечательный пример Бориса Спасского, который справился с этой задачей по отношению к себе. Он был очень эмоциональным и возбудимым, и это не позволяло ему добиваться максимального результата. Он разглядел в себе эту слабость, поставил задачу и смог ее преодолеть. Я же в тот момент был на пути к вершинам, и Спасский был для меня примером.

— Про вашу карьеру сняли много фильмов, в основном документальных, а недавно вышел художественный фильм «Чемпион мира» с Константином Хабенским в роли Виктора Корчного и Иваном Янковским, сыгравшим вас. Можете рекомендовать этот фильм тем, кто интересуется шахматными баталиями того периода?

— Создателям того фильма повезло, что один из участников тех баталий жив, и я выступил консультантом, поэтому всё, что показано, по большей части правда. Там добавлены интересные моменты из других матчей, скажем, между Фишером и Спасским, между Корчным и Петросяном. Но есть и некоторые вольности: например, режиссер показал, как мне не давали спать, летая вокруг отеля на вертолетах. Именно такого не было, но было другое: у меня под окнами отеля находилось гольф-поле, на котором играли американские военные летчики, причем начинали они где-то в полшестого утра, а я ложился в три ночи, это серьезно мешало. А самая большая выдумка в том, что я встретился с Корчным на боях петухов. Эти бои проводились рядом с моей виллой, но я там не смог находиться, потому что заткнуть петухов было сложнее, чем американских летчиков.

— А недавно массовый интерес к шахматам подстегнул фильм «Королевский гамбит». Вы его смотрели? Это такой шахматный триллер, сделанный ради эффектности, или всё же достойный фильм?

— Я посмотрел его с интересом, хорошая работа. Вообще это история Бобби Фишера, много просматривается моментов из его жизни, но почему-то создатели решили показать его в образе девушки. Главное, что не соответствует действительности: это вот американская болезнь — наркотики, которые на самом деле с шахматами несовместимы. Там показан фантастический сценарий, что она вот баловалась наркотиками, потом образумилась и начала выигрывать — это бред. Как только шахматист начинает употреблять наркотики, меняется его поведение, падают результаты. Мы даже с Михаилом Сергеевичем Горбачевым открывали в США программу «Шахматы в борьбе с наркотиками».

— Последний вопрос, личный. Мой дед, Александр Петрович Краснов, работал на Златоустовском машиностроительном заводе и хорошо играл в шахматы. У нас есть семейная легенда, что, когда вам было лет десять, он играл с вами (Анатолий Карпов родился в Златоусте Челябинской области. — Прим. ред.) и даже победил. Теоретически такое могло быть?

— Фамилию помню, неплохой перворазрядник был. Но вряд ли я мог ему проиграть. (Смеется.) Может быть, ничья была?