«Есть указание тебя убрать»: как и за что отца бесследно пропавшей в Дагестане студентки уволили из МВД

Капитана полиции Николая Цомартова, у которого 8 месяцев назад загадочно пропала старшая дочь в Дагестане, уволили из МВД.

Источник наших коллег из 161.RU в силовых структурах в первые дни увольнения Николая рассказал, что родителей Анны Цомартовой хотят «слить». Намерение это исходит от кого-то «сверху». Поводом для увольнения Николая Цомартова стал «проступок, порочащий честь сотрудника полиции». Якобы он — сотрудник ростовского ОП № 2 — распространял фейки про ФСБ.

Редакция 161.RU и Городские порталы многократно публиковали историю исчезновения Ани Цомартовой, теперь же пришло время подробнее рассказать о ее родителях. Кто такой Николай Цомартов, зачем он, выйдя на пенсию, снова вернулся в органы, кому стал врагом и из-за кого лишился любимой работы? Обо всём этом Николай сам рассказал в интервью ведущему корреспонденту 161.RU Сабине Бондарь.

Николай родился во Владикавказе. После армии, в 1995 году, сразу пошел работать в органы.

— Я с детства мечтал о работе в органах, хотя меня в армии оставляли, но решил всё же в полицию, — рассказывает Николай.

В первый раз из органов он уволился в 2001 году. Но не выдержал — через 3 года восстановился, правда уже во ФСИН. Там он доработал до пенсии и ушел. Но, признаётся Цомартов, и тогда бы не увольнялся, но уровень зарплаты не позволял содержать семью.

Позже у пары родился еще один ребенок, семья перебралась в Ростов. Как говорит Николай, об этом переезде они давно мечтали. А тут как раз всё сложилось: старшая дочь Аня поступила в Ростовский юридический университет МВД, а Николая друг позвал вернуться в органы.

— Ростов был городом моей мечты всегда. Я всегда хотел сюда переехать, но раньше как-то не получалось. Сначала квартиру ремонтировали, потом дом строили во Владикавказе. Потом очень долго его продавали. Так совпало, что и дочка поступила, и дом мы продали, и решили сразу переехать. Анечка, когда поступила, была тоже очень счастливая.

В органы Николая, по сути, попросили вернуться: работать некому, была острая нехватка сотрудников. Убеждал его друг, который по совместительству коллега.

— Он говорит: «Людей не хватает. Может, поработаешь? Нехватка бешеная людей». Я еще думаю: «Да кому я нужен?!» Но решил попробовать, — говорит наш собеседник.

Как итог Николаю предложили офицерское место в ОМВД. И пока он работал, видел, как молодые спецы не выдерживали нагрузку и уходили. Иногда толпой. Сам же Цомартов в свои 49 ни от каких смен не отказывался. Говорит, один выходной за две недели — это в лучшем случае.

При этом попасть в органы сложно, объясняет Николай. Желающие по полгода собирают бумаги и проходят все необходимые комиссии. Потом еще столько же ждут полноценную зарплату. А она маленькая даже у офицеров.

— У них изначально происходит непонимание, каким образом за эти копейки им работать такое длительное время.

На фоне тотальной нехватки сотрудников, маленьких зарплат, сложной работы Николай о службе отзывается тепло. Вспоминает, что, когда пропала Аня, коллеги решили собрать семье деньги. Тогда, в первые месяцы поисков, Николай с супругой много ездили из Ростова в Дагестан, объезжали весь Каспийск, где и пропала их старшая дочка.

Увольнение для Николая Цомартова стало не столько неожиданностью, сколько унижением. Тот день капитан полиции описал не без эмоций.

— Я утром вступил на пост, вооруженный автоматом, пистолетом, спецсредствами. Вечером меня вызывают в управление города. Спрашиваю, а зачем, мол, я еще дежурю и не могу так уйти. Тогда они моему руководству набрали и сказали: «Пускай он придет». В итоге я как был с автоматом, с пистолетом, наручниками, с газом, так туда и пришел. Они уже меня ждали, там сидел весь коллектив, даже был наш замначальника отдела. Я захожу, а мне говорят: «Сдайте оружие». Ну я уже понял, отдал автомат, отдал пистолет. Они забрали у меня удостоверение и личный номер, — вспоминает Николай.

После прилюдного, даже унизительного разоружения Николаю озвучили причину. Была служебная проверка после некой жалобы. На результаты ему дали взглянуть в кабинете, копию так и не дали.

— Я почитал и говорю: «Ну вы же понимаете, что это бред». Мои коллеги кивали, и я не боюсь этого сказать: многие плакали. Эти сильные, крепкие мужчины плакали, потому что творится дичь. Они мне все наперебой начали говорить, что «ничего не можем поделать. Ты же понимаешь, мы просто исполнители».

Николай говорит: он был скорее единственный человек во всём управлении МВД, который не хотел увольняться. И именно его уволили.

— У меня первая мысль была, почему надо было меня так унижать. Понимаете? Сказали бы: «Сдай оружие, приезжай». А вот так, с оружием, я приехал, и меня как какого-то арестанта… Это для меня унижение было. Сказали бы просто по-человечески: «Приезжай, мы тебя уволим». Я бы приехал, увольняйте. Я офицер, и меня прилюдно разжаловали, мне плюнули в душу. Меня это больше всего зацепило.

Судиться Цомартов не хочет. Он уверен: даже если добьется справедливости, то жизни в органах спокойной ему всё равно не дадут.

— Зачем вот это? 2–3 месяца в этих грязных судах провести? Не хочу я. Я добьюсь правды и останусь под плотным колпаком. Нет, не хочу. Я сказал: «Мне всё равно». Какая разница, если меня всё равно уволили?

Единственное, о чем в тот день попросил Николай, — чтобы не трогали его супругу. Она тоже работает в полиции. На это Цомартову ответили, что жену вся эта история не коснется. Сам Николай в это не верит. Говорит, супруга будет следующая.

— Есть много людей, которые разочаровываются, уходят, но даже сейчас меня как бы унизили, а само для меня понятие офицера — это святое. Это не пустой звук. Я готов был и сутки, и через сутки, и каждый день работать, а меня выгнали. Ну хорошо, не нужен, так не нужен… Нам бы Аню вернуть и спасти, а остальное мы вытерпим, вынесем.

Теперь подробнее о том, кто и что стали причиной увольнения Цомартова.

Всё началось сразу после исчезновения Ани. Уголовное дело возбудили в Дагестане. Тогда же в телеграм-канале, который принадлежит пресс-службе МВД республики, появилась публикация про Аню. В тексте говорилось, что у пропавшей якобы проблемы с психикой. Вот отрывок из той публикации:

— Мы снова и снова просматриваем этот видеоролик и разъяснения того, кто снимал. И всё время приходим к выводу, что девушка вела себя неадекватно и была в тяжелом психологическом состоянии.

Родители Ани были крайне возмущены, что кто-то ставит диагнозы их дочке по видео, при этом еще и используя официальный ресурс. Тем более что ничего общего с правдой эта информация не имела.

Речь в сообщении дагестанского МВД шла об этом видеоролике.

Николай объясняет негодование: уголовное дело возбудили только 12 февраля, а уже на следующий день пресс-секретарь дагестанского МВД начала публиковать посты со своей личной оценкой ситуации. Для упрощения повествования назовем ее Галина (имя изменено. — Прим. ред.).

— Писала, что Аня пошла куда-то непонятно зачем, намекая на суицид, но это был отредактированный текст. За 15 минут до этого Галина публиковала пост, где прямо обвиняла мою дочку в самоубийстве, — рассказывает Николай о том, как начался конфликт.

Претензии Галине он высказал, та свой пост отредактировала. Но смысл его не изменился. Прямо в телеграм-канале дагестанского МВД Николай высказал возмущения. Его проигнорировали. Тогда он отправил официальную жалобу руководству МВД Дагестана. После этого ровно на 15 дней Галина закрыла телеграм-канал и ничего туда не писала. Но 28 февраля история повторилась.

— Она снова написала, что наша дочь «утонула и утонула». «Не стучите в закрытые двери». Так и написала в месяц, когда она пропала. Даже поиски не завершились в воде. Для чего, говорю, это было сделано, когда даже тела не нашли? — говорит Николай.

Цомартовы требовали, чтобы сотрудница дагестанского МВД прекратила высказывать личное мнение через официальные ресурсы. В этот момент уже на родителей Ани посыпались жалобы в ростовское МВД. Одну из первых проверок Николай помнит отчетливо. Его вызвали на беседу с «большим начальником». Сама проверка ничего не дала, в заключении было написано, что «никаких компрометирующих сотрудника данных нет». Тогда Николая попросили перестать писать свои замечания под постами в телеграм-канале МВД Дагестана.

— Он вызвал меня и говорит: «Я всё понимаю, но ты понимаешь, что на тебя указание из Москвы. И чтобы мы за тебя могли бороться, пожалуйста, не обсуждай там их действия». Со стороны это некрасиво, когда двое сотрудников органов так ругаются в интернете». Я согласился, что это не главное, пообещав не обращать внимания. У меня пропала дочь, и главное — найти ее. Я всё убрал. Он мне сказал: «Ты убери и работай спокойно, мы тебя прикроем». Ну вот прикрыли.

После этого было еще несколько проверок, которые ничего не дали. Николай говорит, что его даже хотели повысить до старшего участкового — отправили документы на повышение, но приказ странным образом застрял в отделе кадров.

— К нам на работу снова пришел проверяющий. Оказалось, что на меня написали очередной донос. Он уже мне прямо сказал: «Понимаешь, что всё это бред? Я тебя понимаю, но есть указание из Москвы вас [с женой] убрать». Мне даже предлагали добровольно уволиться, но я отказался. Я ни в чем не виновен.

При этом Николаю сказали, что в его работе никаких нарушений не нашли. Только вот в телеграм-канале семьи, который они завели после пропажи дочери, нашли дискредитирующие силовые структуры фразы.

Результаты очередной проверки, после которой Николая и уволили, ему показали мельком. Успеть досконально изучить документ он не смог. Но увидел в одном из пунктов: «Обещал привлечь некую Г. Г. к уголовной ответственности». Речь про Галину из дагестанского МВД, объясняет Николай.

— А так как она является сотрудником МВД Республики Дагестан, налицо дискредитирующие действия сотрудника органов МВД, — было сказано в документе.

По сути, говорит Николай, дагестанское МВД он, видимо, дискредитировал тем, что пытался защитить свою семью и найти пропавшую дочь.

— Когда полилась грязь на мою семью, когда мою дочь назвали психически неуравновешенной, которая якобы совершила суицид, я, естественно, отвечал и защищал ее, — объясняет наш собеседник.

Николай пытался напрямую связаться с тем, кто проводил проверку. Говорил, что его обязаны нормально ознакомить с результатами. На что, говорит Цомартов, услышал ответ: «Я вам ничем не могу помочь».

Он честно признаётся: понимал, что семью в покое не оставят. Николай вместе с супругой подчеркивали, что их дочь пропала у санатория ФСБ, требовали нормального расследования уголовного дела в дагестанском МВД, открыто высказывали негативное мнение в адрес работы силовиков республики. А за 2 месяца до увольнения на Цомартовых «открыли служебную проверку по доносу» из Дагестана. Оригинал или копию жалобы супругам не показали, но уведомили, что такое есть. Цомартовых опрашивали по поводу высказываний в сторону сотрудницы МВД.

Иронично, но в день, когда уволили Николая, его жену повысили: она получила звание младшего лейтенанта. Несмотря на это, Цомартов считает: в покое их уже не оставят, потому что «разнарядка пришла сверху». С Дианой Цомартовой после увольнения мужа уже провели разъяснительную работу.

Цомартов уверен, что так называемое сведение счетов сейчас не главное в его жизни. Он продолжает активные поиски дочери, которая пропала в Дагестане. Прошло уже 8 месяцев, как они не знают, где Аня.

Кратко напомним всю историю. Анна Цомартова — студентка Ростовского юридического института МВД, уроженка Северной Осетии. Она приехала 10 февраля в Каспийск на первенство ЮФО и СКФО по тайскому боксу. После соревнований Цомартова вышла из Дворца спорта Али Алиева и пошла гулять по набережной, забрела на территорию санатория ФСБ. Там она пробыла 40 минут, потом бесследно исчезла. В воде тела Ани не нашли.

Родные уверены, что Анну похитили. Цомартовы попросили московских следователей забрать дело в столицу и надеются на объективное расследование. За 8 месяцев в Дагестане силовики не нашли ни одной зацепки, куда могла исчезнуть спортсменка. За возвращение дочери родители объявили вознаграждение 5 миллионов рублей.

В начале сентября родителям Анны Цомартовой прислали фото девушки в метро Дубая, очень похожую на их пропавшую дочь. На связь с Цомартовыми вышел адвокат из ОАЭ. 10 августа отец Анны Цомартовой впервые дал большое интервью о пропаже дочери, в котором подробно объяснил, почему семья верит, что дочь жива. Он рассказал, сколько в деле нестыковок, которые наводят на мысль, что Анну могли похитить.

Всех владеющих какой-либо информацией о возможном местонахождении Анны Цомартовой, просьба сообщить по телефону +7 903 429-12-60.