Дважды отверженные. Как работала система смены пола в СССР и России и что будет после запрета

В Советском Cоюзе не было ни секса, ни трансгендеров. Но первая операция по смене пола была выполнена в 1972 году… Врачи понимали, что это жизнеспасающие операции. Без них — либо суицид, либо пожизненная психушка. Депутаты Государственной думы предлагают операции запретить. И вообще запретить смену пола. Об этом — в материале «Фонтанки».

30-летняя инженер Инна испробовала всё, чтобы избавиться от неприятия своего пола: отношения с мужчинами через отвращение, гипноз, гормонотерапию. В 1968 году московский профессор Владимир Демихов нашел для нее выход: попросил латвийского врача Виктора Калнберза, специалиста в области фаллопротезирования, помочь пациентке. У Калнберза всё получилось за 9 операций, они проводились в 1970–1972 годах. Это был первый случай удачной хирургической смены пола в СССР, за которую доктор получил выговор от министра здравоохранения и запрет на публикации о ней. Операция была прорывом в медицине, но вместо признания — «спасибо, что не посадили». Хотя уже в 1975 году «способ хирургического лечения гермафродитизма» — методику хирургической коррекции пола — в стране зарегистрировали как изобретение: впечатлила история Инны, которая, став Иннокентием, вышла замуж, точнее женилась, создала семью. Хирург выполнил еще несколько таких операций — ему дозволялось. Другие делали это подпольно до 1989 года. Академик РАН Виктор Калнберз умер в 2021 году, когда его метод хирургии давно был усовершенствован.

Почему даже в советское время, когда всё инакое отправлялось в психиатрические больницы, операции по смене пола были хотя бы относительно возможны?

— Как доктор говорю: появление в семье ребенка с гендерной дисфорией, даже если она проявляется, когда он становится взрослым, — большое горе. Такие же чувства испытывает семья, в которой ребенок рождается инвалидом, — говорит Владимир Фесенко, уролог-андролог, кандидат медицинских наук. — И так же, как инвалидам, государство должно им помогать, чтобы они оставались полноценными членами общества. Я занимаюсь этой проблемой — социальной и медицинской — с 1990-х годов с профессором Владимиром Михайличенко, когда СЗГМУ им. Мечникова был еще ГИДУВом — на клинической базе в Александровской больнице. Это особая категория пациентов, не следует людей с гендерной дисфорией путать с представителями ЛГБТ. Их мало — 1 на 40–100 тысяч населения. Оперируются, понятно, не все. Долгие годы мы были единственной государственной клиникой, в которой такие операции выполнялись, они штучные, максимум 10–12 в год. Последняя операция в Александровской больнице выполнена 5 лет назад. Зачем делать из этого проблему вселенского масштаба, непонятно. Запрет на смену пола на демографическую ситуацию никак не повлияет, а вот на психологический климат в семьях этих людей окажет влияние точно.

Кто такой трансгендер? Человек, который ощущает себя личностью не того пола, в котором он родился. При этом часто трансгендерность не связана с сексуальной ориентацией. Он вынужден менять пол, чтобы достичь гармонии с собой и адаптироваться в обществе, в котором чувствует себя некомфортно в качестве мужчины, будучи внутри женщиной, или наоборот. Кому-то достаточно гормональной терапии, чтобы человек мог смириться с телом, доставшимся с рождения, и не испытывать отвращения при взгляде на свои гениталии, не впадать в депрессию. Кто-то должен измениться радикально, и ему нужна операция как последний этап.

По действующим в России правилам, для смены пола трансгендер должен пройти длинный путь. Первый шаг — обращение к психиатру. Трансгендерность — не психиатрический диагноз, это синдром расстройства половой идентификации, но с ним тоже надо наблюдаться у психиатров или психотерапевтов. Для смены пола специалист устанавливает это расстройство и направляет на комиссию по освидетельствованию людей с гендерной дисфорией. Обычно в нее входят психиатр, сексолог, медицинский психолог, могут быть включены эндокринолог, уролог или гинеколог.

В Петербурге до 2021 года были две государственные комиссии и минимум две — в частных клиниках. Самая известная — комиссия под руководством психиатра Дмитрия Исаева при СПбГПМУ — перестала существовать после смерти руководителя. Медицинским психологом в ней работал Александр Лазарев.

— У нас был такой порядок: обследование у психиатра и психолога человек проходил до сбора комиссии — эти специалисты устанавливали, что человек психически здоров, что у него есть/нет трансгендерность. Если человек показывал заключение психиатра, в котором сказано, что ее нет, мы не рекомендовали идти на комиссию. Поэтому у нас было немного таких, кому не выдавали положительное заключение (их получали около 20 человек в месяц). Только если были сомнения в правильности установленного психиатром диагноза, комиссия проводила свое обследование, — рассказал «Фонтанке» психолог Лазарев. — Как и другие комиссии (их в городе несколько), мы проводили комплексное обследование на наличие гендерной дисфории, исследовали гендерную идентичность, исключали другие расстройства, которые могут давать схожие симптомы. Оценивали готовность пациента к гендерному переходу и информировали его о доступных процедурах. После комплексного обследования комиссия выдает два документа: заключение о соответствии жалоб диагнозу из МКБ-10 (Международная классификация болезней 10-го пересмотра. — Прим. ред.) и положительное заключение на изменение гендерного маркера (половую переориентацию).

Сейчас в Петербурге работает одна государственная комиссия — в Городском сексологическом центре. Его руководитель Людмила Прыткова отказалась даже отвечать на вопрос «Фонтанки», работают ли эксперты, ссылаясь на то, что все растеряны и определенности никакой нет. Хотя пока никакого запрета на работу с трансгендерами не существует и всё остается по-прежнему.

При отсутствии государственных комиссий они появляются в частных клиниках, достаточно лицензировать этот вид деятельности. Стоимость всех процедур для получения заключения одинаковая всюду — около 30 тысяч рублей.

Следующий этап — ЗАГС и замена документов. Когда Миша стал Машей, он принимает решение — достаточно ли приема гормональных средств и внешних изменений (прическа, одежда) или надо идти к хирургу, который создаст физические признаки принадлежности к тому или иному полу.

— Обращающихся к хирургам трудно посчитать. К примеру, фаллопластика и вагинопластика очень дорогие, и не все могли себе их позволить. Кому-то достаточно для снижения уровня дисфории гормонов и косметических операций, кому-то нужно удалять грудь. Каждый выбирает кардинальные изменения в себе в зависимости от предпочтений и финансов. Какие-то операции люди делали в других странах из-за более подходящей стоимости, — говорит Александр Лазарев.

Все эти этапы, за исключением обивания порогов ЗАГСа по поводу новых документов (было время, когда даже с положительным заключением комиссии это делалось через суд), по сути, и есть помощь людям с расстройством половой идентификации.

— Не существует никакой терапии гендерной дисфории, кроме помощи в социализации в другом гендере. А это комиссионное освидетельствование, гормонотерапия, операции и последующая психологическая помощь, — поясняет Лазарев.

— После хирургического вмешательства наши пациенты нуждаются в психологической реабилитации — регулярном, хотя бы раз в полгода, общении с психотерапевтом, — объясняет Владимир Фесенко. — Хорошо, если человек поменял сразу круг общения, завел семью (часто они выбирают в пару мужчину/женщину с детьми), работу. О том, как складывается жизнь после смены пола, рассказывали пациенты, которые поддерживали с нами связь, высылали свои фото с семьями в новой жизни. Они становились менеджерами, рабочими на производстве, у меня был пациент, который стал водителем трамвая. Другие после операции говорили: «Прощайте, никогда не вернусь к этой части своей жизни», — и захлопывали дверь. Как правило, это те, кто был измучен своим непростым состоянием. В государственные клиники чаще ведь обращаются дезадаптированные люди, малообеспеченные. Мы никогда не коммерциализировали операции по смене пола, исходили из того, что это не пластическая хирургия, а элемент комплексной терапии психиатрического заболевания, но даже небольших средств у наших пациентов не было. Чтобы заработать деньги на прохождение экспертизы (30 тысяч рублей), на операцию (с оплатой койко-дня — до 70 тысяч рублей), другие изменения в себе, были и такие, кто вынужден был заниматься проституцией. Им очень нужна реабилитация после всего.

В первом чтении Государственная дума приняла законопроект, который «устанавливает полный запрет на осуществление медицинских вмешательств взрослым, направленных на смену пола, а также исключающий государственную регистрацию смены пола без операций».

Депутаты предлагают отказаться и от новой версии Международной классификации болезней (МКБ-11): в ней транссексуализм называют не болезнью, а состоянием, а педофилию — педофильным расстройством. Врачи недоумевают: на практике это мало что меняет, а отказаться от международной классификации невозможно, по ней живет весь медицинский мир.

— В МКБ-11 есть диагноз «гендерное несоответствие», который отнесен к состояниям здоровья. Принятие этой версии МКБ не сильно изменило порядок гендерного перехода в России, — объясняет Александр Лазарев. — В Петербурге была создана рабочая группа, мы разработали клинические рекомендации в 2020–2021 годах и направили в Минздрав, я готовил часть по психическому здоровью.

Министр здравоохранения Михаил Мурашко успокаивает депутатов, говорит, что переход на МКБ-11 запланирован на 2025 год, Россия может отказаться от каких-то новых подходов и кодов из нее, имея в виду и трансгендерство. А врачи надеются, что Минздрав сможет убедить депутатов и в том, что отказ от помощи, которую может предоставить современная медицина трансгендерам, приведет к тому, что их ждет либо деградация личности, либо суицид (именно этим чаще всего заканчивалась их жизнь в Советском Союзе и в России начала 1990-х, если не упекали в психиатрические клиники). Отказываться от оказания им помощи бесчеловечно, уверены собеседники «Фонтанки».

— Мальчики, которые отождествляют себя с противоположным полом, становясь взрослыми, без медицинской помощи в 30% случаев совершают суицидальные попытки. А до них прибегают к самооскоплению. И такие пациенты были в Александровской больнице — в психосоматическом отделении, — говорит Владимир Фесенко.

В МКБ-10 трансгендерность была заболеванием под кодом F-64. Теперь на Западе она не будет считаться заболеванием, значит, менять пол можно по желанию? Это тоже совершенно неправильно, для человека может иметь катастрофические последствия. Для такого решения обязательны железные показания.

— Предложения по изменениям в законодательстве Минздрав взял на экспертизу. Надеюсь, что в число экспертов обязательно войдут психиатры и психотерапевты, потому что они — главные эксперты по дисфории гендерной идентичности, — говорит Фесенко.

Но войдут ли? «Фонтанка» спросила об этом главного психиатра Минздрава, профессора, члена-корреспондента РАН Зураба Кекелидзе. Он ответил, что не занимается этой темой.

Депутат Государственной думы Петр Толстой написал после единогласного голосования по законопроекту в своем телеграм-канале: «Это не очередная запретительная инициатива Госдумы, это еще один концептуальный шаг в сфере защиты национальных интересов». В результате этого шага у психиатров работы прибавится, говорят врачи: придется лечить суицидников, наркоманов и алкоголиков, соответственно, у инфекционистов прибавится пациентов с ВИЧ и другими инфекциями, передающимися при опасном употреблении наркотиков и нетрадиционном сексе.