Путь хиппи: из Магадана в Италию

...Его не интересуют разрекламированные достопримечательности, его цель – узнать настоящую Россию, ее глухие уголки, а главное, открыть русский характер, что есть русская душа. Итальянец Клементе Пероцца уже четыре месяца путешествует по России. Автостопом. Палатка, русская баня, пельмени, блины, водка, города-призраки, бесконечная дорога и простота человеческих отношений. Это Россия Клема. Не одна тысяча километров. Это путь из Магадана в Италию.

Клему 29 лет, родился он в Барселоне в испанско-итальянской семье, вырос в итальянской провинции Лигурия. Живет и работает в Литве преподавателем. Ранее он путешествовал по Европе автостопом. Успел побывать в Северной Африке, Индии, Пакистане, Непале. В Россию Клем приехал в начале июня и, зная на русском языке только самые общие фразы, начал путешествие не откуда-нибудь, а с далекого города Магадан.

В своем видеоблоге Клем выкладывает дневник своего путешествия. Он хочет сделать большой документальный фильм о России. За семь лет Клем хочет объехать автостопом семь стран. И повторить путь первого человека, совершившего кругосветное путешествие, – Фернандо Магеллана.

Через соцсети автостопщик ищет новых друзей, договаривается о ночлеге в разных городах. В России постепенно развивается виртуальная сеть каучсерферов.

По сути это путешествие по обмену. Каучсерферам, как правило, не важно, в каких условиях им придется ночевать. Это может быть далеко не бедно обставленная квартира, а может оказаться и пустая комната с одним лишь диваном и холодильником. Каучсерфинг настолько затягивает, что становится образом жизни. Место и условия проживания в этом случае не являются главным. Главное в отдыхе по обмену – общение с единомышленниками и такими же путешественниками, как и вы сами. Каучсерфинг – это туризм по обмену жильем и местом отдыха.

Но на экстренный случай у Клема всегда есть палатка. О своем пути хиппи рассказал сам Клем.

Из Магадана через Колыму

«Я хочу рассказать о вашей стране правду. Как все началось. Я уехал сразу в Магадан. Это было в 6:30 утра 10 июля. Уехал со страхом вскоре повернуть обратно. Старался выделяться как можно меньше, хотя это было весьма трудной задачей. На 2000 километров всего лишь одна дорога. Вся жизнь здесь крутится возле этой дороги. Тем утром я простоял на трассе два часа, прежде чем кто-либо остановился. Тринадцатое авто по счету. В целом неплохо, думал, будет хуже. Самое трудное – привыкнуть к лицам русских и понять, что за этой непроницаемой маской скрывается доброжелательный человек, готовый помочь.

Трасса пересекает один из наиболее непроходимых и диких регионов, который я когда-либо видел. Размером как вся центральная Европа, с сотнями километров лесов, гор и рек. И все же красота Колымы состоит в ее людях.

В Магадане до сих пор ощущается дух советского времени. Как пожилые люди, так и молодежь ностальгируют по старым временам. «Когда-то, – рассказывает мне один местный житель, – это был ухоженный город, за зданиями следили, фасады красили, дороги каждый год ремонтировали. А сегодня он похож на Сталинград 50-х годов».

Сегодня Магадан – это город парадоксов. Почти все живут в кредит, но ездят на огромных джипах, у всех есть iPad или iPhone, но скорость местного Интернета всего 12 Кб/сек».

«Зимой здесь стоят 35-градусные морозы, притом что солнце светит всего четыре часа в сутки. Магадан – это не Россия, Магадан – это Магадан. И в первую очередь сами жители города это подчеркивают. Золото, которое здесь добывают, дает работу 65% местного населения и заметное экономическое преимущество над другими регионами: зарплаты здесь в среднем в 2,5 раза больше, чем в других местах. Но цены здесь невероятные.

Колымский тракт – дорога очень тихая, с разбросанными повсюду надгробиями и памятниками, поэтому смысл смерти здесь воспринимается особенно четко. Жители Сахи, проходя этот путь, имеют обычай оставлять в дар земле часть своей пищи как знак своего предрасположения, так как говорят, что души заключенных, умерших при строительстве этой дороги и похороненных здесь же под дорожным полотном, претендуют на пошлину. Каждый год здесь происходит большое количество аварий, несчастных случаев, в том числе и со смертельным исходом. Местные жители связывают эти факты с волей тех самых душ, живущих под асфальтом среди земли и костей».

Город-призрак

В этом городе живет всего один человек. Его называют мертвым городом. Кадычкан, Магаданская область.

О Кадычкане можно найти много воспоминаний. Вот одно из них: «Еще в 80-е годы здесь был красивейший поселок городского типа, населением в 10 тысяч человек (на январь 1986-го). Был… Теперь его нет… Умирает. Дождями и ветрами разрушает время пятиэтажные дома, ветер гуляет в пустых квартирах, зарастают улицы и площади… Жителей осталось всего двое. Живут тем, что удается добыть охотой и рыбалкой, да еще сдачей металлолома. Вот вам и ай-яй-яй….. Не Чечня, ни одного выстрела, а разруха та же».

В переводе с чукотского слово «кадычан» обозначает «долина смерти». Немного жутковатое название... Но при этом никак не связаное с тем, что поселок, носивший его, в свое время был местом дислокации одного из колымских лагерей ГУЛАГа.

Клем решил встретиться с единственным жителем призрачного Кадычкана...

«К моему удивлению, мне сообщили, что там еще кто-то живет. Говорят, есть человек, который отказался оттуда уезжать, хотя нет ни электричества, ни газа, ни канализации. Наверное, для русских, рожденных здесь и переживших СССР, такие удобства много не значат. Ребята едут в Артык, что в 150 км от Кадыкчана, однако они готовы сделать крюк туда, чтобы познакомить меня с этим человеком.

Это был скромный человек, лет шестидесяти, может, меньше. Высокий и худой, глаза серо-зеленые, лицо покрыто морщинами.

Он выживает с помощью угля и генератора. У него нет уборной, и он говорит, что шестидесятиградусные морозы зимой являются хорошим стимулом для сдерживания естественных потребностей. С удивлением понимаю, что это не классический отшельник, который принял изоляцию от общества как смысл жизни. У него есть семья, дети, которые живут в большом городе за тысячи километров от него. Я не осмелился спросить его, в каких он с ними отношениях, почему он здесь, а не там, мне достаточно того, что я услышал. Еще он сказал мне, что 40 лет работал на добыче угля, когда в этом городе проживало 80 000 человек, и что сейчас живет на пенсию в 500 евро».

«...Для меня прогулка по этому городу – прямое путешествие в прошлое, когда ты среди руин советской архитектуры и дорог, которые постепенно уступают место деревьям. Город-призрак.

А потом мы поехали в Артык. Это было возвращение во времени примерно на 30 лет назад. Нет ни банков, ни телефона, ни Интернета. Есть только один телефон-автомат. Артык напоминает фотографии, получаемые с Луны. Зона постоянно окутана густой дымкой, которая обволакивает все и делает солнце красным шаром, на который легко смотреть невооруженным глазом. Все закутано в плащ из черной пыли, производимый угольными фабриками. Здесь все черным-черно – растения, дороги, дома и даже люди. Неба в Артыке не видно. На дороге 10-сантиметровый слой черной пыли.

Еще одна остановка в Магадане – Томтор. Интересная вещь, которая меня поразила, – средняя продолжительность жизни здесь исключительно высока, достигает 92-х лет, с 18 долгожителями (более 100 лет), притом что средняя продолжительность жизни в России менее 70 лет. Мне объясняют, что, несмотря на плохие гигиенические условия (нет канализации), холодный климат, вирусы и загрязняющие вещества, сельская жизнь, связанная с энергией земли, делает жителей Томтора абсолютными рекордсменами по продолжительности жизни среди всего населения России».

Честный взгляд

«Я могу честно сказать, что неприятно поразило. Мне трудно было понять, почему так много мусора. Когда я был на Байкале, я видел, что русские очень гордятся, говорят: «Наш Байкал!» – но в то же время на берегу столько мусора, свалки. Это грустно».

«Здесь иная социальная ситуация. Например, в Магадане средняя зарплата 70 тысяч рублей. Но там невероятные цены. А еще почему-то там неоправданно больше ценят материальное: дорогие машины, вещи».

О русском характере

«У вас много терпения. Здесь я встретился с очень разными людьми. Одну встречу я запомнил особенно. В Артыке я чуть было не сдался и не повернул назад. Я был исчерпан, больше психологически, чем физически.

Один-два прохожих, пару велосипедистов и десяток машин – вот все, что я увидел в Артыке за три часа. Один страшный и пьяный мужик позвал меня к себе домой. Я отказался. Тогда он вошел в дом и вышел с пистолетом. Не знаю, какие у него были намерения, но я взял свой рюкзак и убежал в кусты. К черту медведей, которыми меня пугали!»

«Около 22:30 одна пожилая женщина из телефонной будки дала мне знак приблизиться. Я подошел. Меня она пригласила в каморку, откуда она управляет тем самым телефоном-автоматом. Не особо беспокоясь, она дает мне понять, что я могу остаться. Пора снять рюкзак и вымыть руки. Она принесла мне хлеб и китайский суп, в который нужно только добавить горячей воды – и оп-ля! Сажусь ужинать, обслуженный и всячески облагодетельствованный бабушкой. Завязался тридцатиминутный разговор, который перешел в настоящее интервью, пожалуй, самое искреннее и настоящее в моей жизни. В тот момент не было ни личностной, ни социальной, ни культурной разницы. По многим причинам время в Арыке остановилось тридцать лет назад, а эта шестидесятилетняя женщина, не испытывая никакого страха, позаботилась о том, чтоб привести меня к себе в дом, накормить и дать мне все удобства».

Русские девушки

«Надо время, чтобы понять, как здесь все работает. (Смеется.) Ты иностранец, и на тебя смотрят уже какими-то другими глазами. Хорошо, когда просто «друг-друг», но если чуть больше, начинаются проблемы. В Италии девушки не играются. У нас отношения рождаются быстро и легко, здесь другое: здесь все это процесс, чуть ли не эксперимент. Я... ничего не понимаю в русских девушках».

...Сейчас Клем преодолел Челябинск, Пермь, Казань, держит путь дальше: Саратов, Самара Тольятти, Волгоград, Ростов, Краснодар, потом – Украина, Европа и, наконец, Италия.