«У этих советских был вкус»: как Стас Соколов водил двух французов в пышечную и на демонстрацию

Николас и Антони стоят с шариками в колонне кукольного театра (попали туда через знакомых). Николас бывал уже в России, поэтому более спокоен, а на лице Антони радостное возбуждение — как у человека, который впервые попал на бразильский карнавал.

«У нас 1 мая тоже проходят шествия, но всё по-другому. Потому что в этот день люди выходят требовать чего-то и бороться за свои права. А поэтому многие выглядят сердитыми. А тут все пришли на праздник», — делится он.

Мимо колонны проходят двое суровых мужчин с флагами, на которых большой профиль Сталина. Французы глядят на это со смесью любопытства и неловкости. Так, наверное, реагируют русские туристы традиционных взглядов, увидев на улице участников гей-парада в вызывающей одежде. Дескать, мы знаем, что у вас тут так принято, но всё равно неудобно.

«У нас тоже есть поклонники всего этого. Но выйти с портретом Сталина на улицу — это неприлично. Это скандал. Но вот люди с флагом СССР, с серпом и молотом — их можно встретить на каждой демонстрации левых», — говорит Николас.

Николас рассказывает про то, как обстоят дела у коммунистов у него на родине: «Как партия они получают где-то 2–3% голосов, но у них много депутатов, которые избрались персонально. И в городах есть немало мэров-коммунистов. И это давняя традиция: по всей Франции есть улицы Жана Жореса (лидер французских социалистов конца XIX – начала XX веков, застрелен в 1914 году французским националистом) — это результат правления коммунистов».

Постепенно колонна доходит до площади Ленина. Часть демонстрантов без паузы устремляется к выходу — видно, что свой долг перед позвавшей их на шествие организацией они считают выполненным. Мы пытаемся подойти к сцене, но, что там происходит, едва видно, а из речей выступающих доносятся только отдельные слова. На улице холодно и ветрено, так что при всем интересе к советской экзотике гости с готовностью соглашаются пойти куда-нибудь в тепло на чашку кофе. Регион Франш-Конте, где живет Антони, у него на родине называют «французской Сибирью», но к снегу в мае он явно не готов — пришел без шапки (как, впрочем, и Николас).

После нескольких попыток находим на Ленина кофейню с достаточным количеством свободных мест. Французы заказывают американо. «Мы пробовали здесь уже кофе с молоком — слишком сладко», — объясняет Николя. В тепле разговор идет проще.

«Для нас Сибирь — это дикий край. Все знают, конечно, Москву, Санкт-Петербург. Но Сибирь — это в представлении француза край нетронутой природы, суровых людей и всё такое. Это смешно, но я правда не думал, что здесь есть такие большие города с высотными зданиями, метро», — говорит Антони.

Ожидаемо впечатляют гостей и наши расстояния. «Города в России — как острова в океане. Между ними ничего нет, и связи людей даже между соседними городами — Томск, Барнаул, — как мне кажется, слабее. Потому что всё далеко. У нас можно сесть на поезд и через три часа быть уже в другом конце страны. Два часа на машине — это дальняя поездка. А здесь, в Сибири, это под боком», — поясняет Николас.

Предлагаю съездить на левый берег в «Пышечную». Конечно, во Франции кафе с более чем 50-летней историей никого не удивишь, но для Новосибирска это, считай, половина жизни города.

Пока едем, Антони говорит, что перед поездкой читал о необычной (для французов) чистоте новосибирского метро. В Париже в подземке довольно тесно, нет богатой мраморной отделки, да и вообще нередко плохо пахнет. А здесь «буквально можно есть, сидя на полу».

Незаметно, чтобы «Пышечная» их как-то сильно впечатлила (у них на родине подобных умеренно старых кафе пруд пруди), но объяснения, что, дескать, сюда детьми ходили люди, у которых сегодня уже есть собственные внуки, вызывают уважение.

Мы берем пышки с чаем. И под французскую речь эти привычные вещи начинают смотреться как какой-то региональный специалитет. Собственно, так все эти специалитеты и выглядят: какая-нибудь булка, пирог или колбаса, которые делают именно здесь. И в общем, если отвлечься от антуража, это просто булка или пирог. Иногда вкусные, иногда не очень. Пышки, впрочем, явно имеют успех — на тарелках ничего не остается. Настает время сдобы.

«Это типичная советская выпечка», — объясняем мы.

«О, у этих советских был вкус», — говорит Антони, с удовольствием поглощая слойку с повидлом.

Антони делится наблюдением, которое на него произвело самое сильное впечатление: «Удивительно, насколько в России одновременно архаичного и передового одновременно. Например, во Франции только сейчас внедряется бесконтактная оплата. Но таких точек еще немного. А здесь это обычное дело. В метро можно заплатить картой. Для нас это выглядит невероятно. Вообще всё, что связано с IT-технологиями, связью, в России очень быстро развивается. Европа и Франция в этом смысле более медлительны».

А Николас добавляет: «Здесь у людей могут быть обшарпанные стены, но гаджет последней модели. Во Франции считается, что сначала нужно стену покрасить, а потом уже покупать себе дорогой телефон».

Но тут же замечает, насколько развит в России сейчас предпринимательский дух: «Здесь много молодых людей, которые создают какие-то предприятия, начинают бизнес. Тут постоянно появляются какие-то кафе, люди выпускают приложения для смартфонов, что-то пытаются производить. Во Франции такого нет сейчас. Есть крупные корпорации с многолетней историей, но нет компаний, которые были бы созданы недавно и уже достигли бы больших успехов. Нет компаний-единорогов (компания, которая за короткий срок после выхода на биржу достигла бы капитализации более 1 миллиарда долларов. — Прим. ред.)».

Из «Пышечной» идем в сквер у Монумента Славы. Здесь Николас, который уже бывал в Новосибирске, берет на себя роль гида и рассказывает своему соотечественнику какие-то вещи, которые самого его в свое время впечатлили. Мы стоим перед огромными плитами с тысячами фамилий.

«У нас тоже в каждом городе есть памятник с именами местных жителей, которые пали в боях (как правило, речь идет о Первой мировой войне. — Прим. ред.). Но это всего несколько имен, может быть, несколько десятков. А посмотри на это. Это же только люди из этого города. Это была настоящая бойня», — утверждает Николас.

Вслед за фамилиями на советском ещё памятнике следуют фамилии новосибирцев, погибших в более поздних войнах: Афганистан, Карабах, Приднестровье, Абхазия, Чечня. Кажется, война в принципе не прекращается. Просто ведется с большей или меньшей интенсивностью.

Доходим до танков и пушек, выставленных в центре парка. Для нас эти монументы привычны, а в Европе такая форма довольно редка (хотя тоже встречается, но именно в местах боев). Вид боевого оружия вызывает у молодых людей какой-то безотчетный восторг.

Возвращаемся и отправляемся в уже открывшийся «Буфет № 1». И действительно, куда ещё повести иностранцев, интересующихся советским стилем. Обилие предметов эпохи (от журнальных вырезок под стеклом до настоящих грампластинок) вызывает неподдельный интерес.

Видимо, чувствуя, что должен сказать что-то умеренно критическое, Антони признается, что его несколько расстроило отношение новосибирцев к экологии: «Во Франции сейчас этому удаляется очень много внимания. Разделение мусора, отказ от пластика и так далее. Но здесь, как мне показалось, это вообще никого не заботит. Можно просто взять, вывезти всё за город и там оставить».

Заканчивается встреча рюмками с водкой и бутербродиками с селедкой. Понятно, что с медведями на улицах у нас туго, но должны же работать хоть какие-то клише.