«Столы переворачивал, сковородкой мог запустить»: история Веры, сбежавшей от мужа-абьюзера и живущей в приюте для бездомных

— Мне было очень страшно, но другого выхода я не видела. В девять вечера я собрала вещи, вызвала такси и уехала из дома в кризисный центр, который мне нашла подруга. Спустя два часа я уже ехала в Красноярский край. Теперь ни за что не вернусь в Кемерово, потому что он там...

Вера, мать двух маленьких дочек, с ужасом вспоминает день, когда бежала от мужа, отца ее первого ребенка, из Кемерова в Красноярский край. В состоянии алкогольного опьянения мужчина превращался в чудовище: переворачивал всё в доме, в ярости кидал тяжелые предметы в супругу, унижал и морально подавлял. В другом регионе девушка смогла начать жизнь с чистого листа. Но... пока только в приюте для бездомных.

У Веры никогда не было даже представления о нормальной семье. Девочка с рождения воспитывалась в детдомах. Когда выяснилось, что у сироты есть отклонения в развитии, сложности с обучением, особенности здоровья, ее тут же отправили в психоневрологический интернат. Заниматься проблемами отдельно взятого «казенного» ребенка никто не собирался, несмотря на то что серьезных диагнозов у Веры не было. Робкую девушку переводили из одного специализированного учреждения в другое. Там она насмотрелась такого, что мечтала только об освобождении из этой чужой для нее среды.

— Я не такая, как они. Да, не смогла толком выучиться, даже аттестат мне не выдали. А в интернате такая обстановка была жуткая. И дедовщина, и разборки всякие. По возрасту меня уже должны были перевести во взрослое учреждение, но я не представляла себе жизни там. Мне хотелось простого женского счастья. Свою семью, деток родить. А вы же знаете, что в этих психинтернатах такое невозможно. Родишь ребенка — тебя сразу заставят отказ писать. Ни за что я такой судьбы себе не хотела, — рассказывает Вера.

Девушке разрешали выходить из интерната, дееспособности после наступления совершеннолетия она лишена не была. На одной из прогулок с подругой Вера и познакомилась с Мишей. Парень как парень. Вроде ничего. Сразу же проявил симпатию, приглашал гулять и говорил о серьезных намерениях.

— Меня, может, еще привлекло, что он и сам инвалид. Тоже сирота. Только у него собственный дом был, достался от родителей. Ну я и пошла к нему жить, быстро забеременела, родилась Таня. Честно говоря, никакой настоящей влюбленности я к Мише не испытывала. Я и замуж за него официально вышла, чтобы не потерять Таню. Боялась, что в моей ситуации ее могут забрать, — признается Вера.

После официального заключения брака Михаила как подменили. Начались беспробудные пьянки. На ребенка внимания не обращал, жена работала по дому как служанка.

— Я сейчас вспоминаю, он же постоянно пьяный был, всегда злой, нервный, срывался по малейшему поводу, — сама ужасается своей семейной жизни Вера. — Дочь маленькая, подгузники нужны хотя бы. Нет, покупать отказывается. И даже прописывать в своем доме меня и дочь поначалу не хотел. Потом сделал одолжение, прописал Танечку.

Всей документацией Вера занималась сама. Бегала по загсам, паспортным столам, создавала семью хотя бы на бумагах. До последнего верила, что всё наладится. Верила до тех пор, пока муж в пьяном угаре не запустил в Веру утюгом. Она в это время держала полуторогодовалую Танечку на руках. Чудом они успели увернуться.

— У нас до того доходило, что он дома нас стал запирать. Какая-то еще ненормальная ревность в нём просыпалась на алкогольной почве. А когда раздухарится, уже и столы в мою сторону переворачивал, и сковородкой мог запустить, — вспоминает жертва домашнего тирана.

С абьюзером Вера прожила три с половиной года. Как и многие женщины, верила, что всё еще может измениться. Да и идти сироте было некуда. О существовании кризисных центров для жертв домашнего насилия девушка не знала. На собственную квартиру, положенную по закону, тоже не рассчитывала. В Кемеровской области, как во многих регионах, выделение жилья детям-сиротам ведется через пень-колоду, нужно отстоять многолетнюю очередь за жилищным сертификатом.

— Однажды к брату Миши приехала в гости девчонка знакомая с Новокузнецка. Она когда увидела, что у нас творится, спросила: «Почему ты не уйдешь от него? Почему ты терпишь?» Она-то мне и помогла сбежать от мужа. Сама созвонилась с кризисным центром, договорилась насчет меня с дочкой, — рассказывает беглянка. — Уже в этом центре меня спросили, готова ли я остаться в Кемерове. Но мне казалось, что там я была не в безопасности, и попросила увезти меня подальше.

Из Кемерова Веру с дочерью увезли сначала в Ачинск, потом в Абакан и, наконец, в Красноярск. Растерянная и запуганная девушка, которая привыкла доверять людям, не знала, что еще можно предпринять. Находясь в одном из таких кризисных центров, Вера встретила отца второй своей дочери — Ангелины.

— Год мы с ним просто общались, дружили. И я чувствовала его заботу. Он много работал, не жадничал, тратил деньги на Таню и вообще к ней относился хорошо. Я забеременела от него. Но опять у меня не сложилось ничего. Всё время вмешивалась его мать, говорила ему не связываться со мной, якобы только жизнь ему испорчу. Ну вот он такой слабохарактерный был и просто ушел, — говорит девушка.

С двумя маленькими дочками девушка-сирота оказалась в красноярском приюте для бездомных. Его руководитель Людмила Самойлова, узнав о судьбе Веры, решила помочь и начала добиваться для Веры положенной от государства квартиры.

— Да, у Веры не получилось наладить личную жизнь. Хотя она очень хотела. Пришла к нам в приют для бездомных на восьмом месяце беременности. Одинокая, потерянная. А еще так получилось, что с тем своим тираном она развестись не успела — и в загсе, когда мы пошли регистрировать Гелю, отцовство тоже оформили на него, — объясняет Самойлова.

Спустя время Вера всё же решилась подать на развод. Процедуру проводили дистанционно. Вера направила письменные объяснения в суд. После, по настоянию руководителя приюта, подала на алименты. Но только на старшую дочь.

— Она девочка честная, хорошая. Не стала пользоваться тем, что младшую тоже оформили в свидетельстве на этого Михаила. Ей лишнего не надо, — говорит Самойлова. — И поэтому нам очень хочется ей помочь. Она и алкоголь никогда не пила, никогда не курила. Старшая у нее пошла в обычную школу. У младшей дочери есть небольшие неврологические проблемы, но не ментальные. Она тоже девочка умненькая.

Вера с помощью Людмилы начала добиваться положенного от государства всем детям-сиротам жилья. Еще будучи в Кемеровской области, она стояла в очереди на получение квартиры. Но продвигалась эта очередь очень медленно.

— Вере уже почти 28 лет. И за все эти годы у нее накопилась куча бумаг с различными отписками. У нее была справка, что она в очереди 150-я, потом мы из Красноярска делаем запрос, она уже 223-я. Ну это что за безобразие? — задается вопросом Самойлова. — Причем есть подтверждение прокуратуры, что она имеет право на жилплощадь, никто это не оспаривает, но и не помогают получить.

Возвращаться в Кемерово и продираться через все бюрократические преграды Вера до сих пор боится, несмотря на то что с агрессивным супругом она уже в разводе.

— Мы пытаемся добиться выделения ей жилья здесь, в Красноярске. Но это тоже непросто, — говорит Людмила. — Мы сами не очень грамотные в этом вопросе, не знаем, что делать, к кому обратиться. Последние вводные, которые нам сообщили, якобы чтобы перевести ее очередь из Кемеровской области в Красноярский край, она должна быть где-то зарегистрирована.

Параллельно руководитель приюта помогает Вере социализироваться и научиться зарабатывать самостоятельно. Людмила устроила девушку на курсы сестер милосердия. Скоро ей предстоит пройти практику, после которой она получит документ об образовании.

— Я очень хочу наконец жить самостоятельно и спокойно вместе со своими дочками. Но, конечно, немного боюсь, страшновато, — говорит Вера. — Так вышло, что я почти всю жизнь живу в местах, где меня окружает много людей. Но, если постараться, я справлюсь. Опека меня уже проверяла, они видят, что я могу быть хорошей мамой для девочек. Работать физически я тоже могу. У меня еще с детского дома есть опыт уборки помещений, еще мы клумбы озеленяли, нам трудочасы оплачивали. А вообще у меня была мечта стать массажисткой, но ее мне не дали осуществить, можно сказать, уже провалено.

Как только Вера добьется выделения квартиры, она планирует больше времени посвящать своим дочкам. Гелю надо устроить в логопедический детский садик, Таню — отдать в какой-нибудь творческий кружок. Старшая девочка пошла в первый класс и очень устает от школьных занятий, а в приюте и поиграть, кроме младшей сестры, почти не с кем. О возвращении к бывшему супругу Вера не хочет и думать. Ради детей и собственной безопасности она оборвала все контакты с прежней жизнью.

Ранее мы писали, что в этом же приюте для бездомных живут две бабушки-иностранки, которые оказались в России без паспортов и средств к существованию. После публикации нашей статьи миграционная служба смогла помочь обеим в получении документов.

1. «Папа вроде бы умер, а мама — не знаю». История семьи, которая приняла сразу 5 детей-сирот из Луганска.

2. Жил в шалаше, а теперь снимает однушку: история самого порядочного попрошайки Красноярска.

3. «Никто не забирает сразу троих-четверых детей. А разлучать их — жестоко»: сосновоборцы взяли в семью восьмерых детдомовцев.