«Нас восемь девчонок было, а в Ленинград вошла я одна»: пронзительная история кемеровчанки, прошедшей голод и войну

Кемеровчанке Прасковье Крупской в этом году исполнится 102 года. 19-летней девушкой она ушла на войну санитаркой, под пулями на себе вытаскивала раненых бойцов и спасла бессчетное количество жизней. Приходилось ей и убивать врага самой. Историю своей удивительной жизни она поведала корреспонденту NGS42.RU.

Прасковья Петровна родилась в сентябре 1923 года в деревне Николаевка Алтайского края в простой крестьянской семье. Детство девочки не было розовым: отгремела революция, опустошающим маршем пронеслась Гражданская война, а после, в конце 20-х, началась сталинская кампания по централизованным хлебозаготовкам и изыманию «излишков» провизии у населения. Начался массовый голод.

— Целыми деревнями умирали. Мы, дети, бегали по улице и видели, как идет-идет человек, упал, помер. А вечером бортовая машина ездила и покойников собирала, — спустя десятки лет собеседница всё еще вспоминает об этом с наворачивающимися на глаза слезами.

Девочка в девять лет осталась круглой сиротой: друг за другом голод забрал мать, отца, брата и сестренку.

— А меня спасла помойка, но на всю жизнь спортила нутро. Мне очень трудно всё это говорить. Я потом от любой еды долгое время просто падала, такие боли страшные внутри были, — рассказывает Прасковья Петровна.

Малютку в конечном итоге приютила родная тетка, однако через несколько лет лишний рот стал досаждать ее мужу и он выгнал девушку прямо на улицу. Прасковье тогда еще не исполнилось и 16 лет, идти было совсем некуда. Она отправилась в школу и попросила у директора справку о неполном среднем образовании.

— Она, конечно, спросила, зачем мне, я и рассказала, что собираюсь пойти на курсы соцтруда и зарабатывать деньги. Она говорит: «Тебе нельзя, ты такая болезненная», а я после той помойки всё время и правда болела и головные боли были постоянно, — вспоминает героиня.

Руководитель школы спасла ученицу, предложив девушке ставку технички за 70 рублей. Это позволило Прасковье зарабатывать на хлеб и продолжать образование. Так прошло четыре года, а в начале 1942 года, прямо в школе на большой перемене, 19-летней уборщице вручили повестку и призвали на войну.

Первым делом призывницу направили из Славгорода, где располагалась призывная комиссия, поездом во Владивосток. Там за три месяца наскоро обучили медицинским навыкам: накладывать шины, делать перевязки, переносить раненых — и определили санинструктором в состав 142-й морской бригады. В январе 1944 года Крупская оказалась на прорыве блокады Ленинграда. Прасковья Петровна до сих пор с ужасом вспоминает переправу через Ладожское озеро.

— Нас тогда крепко бомбили немцы, хотя дымовая завеса была. Нас восемь девчонок было, мне их тогда в помощь дали, хотя обычно я была одна в части. А в Ленинград я пришла одна. Ни одной даже раненой не было, все погибли, остались только у меня на фотокарточке, — вспоминает героиня.

В Ленинграде санитарка помогала выносить истощенных детей из больниц, а затем сопровождала их на пути через Ладогу с оружием в руках.

Как только вывезли детей, отряд вновь отправился в бои — освобождать Ленинградскую область.

— Нам нужно было переправиться через реку. Она неширокая была, но переправлялись с полным боевым обмундированием. А это не только медицинская сумка на боку, как сейчас в фильмах показывают, это и автомат за спиной, и противогаз, и каска на голове, и скатка из шинели, и мешок со всеми вещами и провизией, и гранаты. Мы плыли по одиночке верхом на бревнах, а немцы с пулемета стреляли с берега. И я только и видела, как ребята вокруг падали в воду с бревен — то ли убиты, то ли ранены. В это время основные наши силы понтонный мост сооружали. А мы отвлекали, чтобы переправить всю нашу часть и боевую технику, — вспоминает Крупская один из своих подвигов.

Когда девушке, одной из немногих, удалось выбраться на берег, она увидела, из какого здания велся огонь по ее товарищам. Незаметно забежала внутрь, поднялась по лестнице, выдернула чеку из гранаты и бросила в дверной проем. Раздался взрыв, и пулемет наконец смолк.

Выбить немца с оккупированных территорий оказалось сложно, потери были колоссальными. Прасковья Петровна вспоминает, как в боях под Синявино (Кировский район Ленинградской области) полегло четыре дивизии. А после без передышки бойцы двинулись на Псков.

— Когда от Синявина немца отогнали, не давали ему укрепиться. Гнали и долбили, долбили, долбили. А он, гад, отступал и минировал. Шаг в сторону вступить нельзя: всё взрывалось. Дошли до Пскова — дома горят, деревья пылают, ничего от города не осталось, я не знала, куда класть раненых, — говорит участница тех страшных событий.

Женщина вспоминает, что враг был на редкость изобретателен в жестокости и убийствах. Заминированными оказывались даже дверные ручки жилых домов и обычные бытовые предметы в квартирах. Множество солдат из-за этого потеряли кисти рук.

После Пскова, в сентябре 1944 года, сибирячка уже участвовала в Таллинской операции по освобождению Эстонии.

Отмечает санинструктор и мужество медработников того времени. Многие бойцы из-за тяжести ранений не вынесли бы транспортировки. Их оперировали здесь же, практически на поле боя в медицинских палатках. Вокруг свистели пули, разрывались снаряды, а хирурги, не дрогнув, делали свое дело.

— 70 лет я добивалась поставить в Кемерове обелиск девчонкам-санитаркам. Как много они сделали для страны, сколько людей спасли, сколько их совсем молодых погибло! — восклицает Прасковья Петровна и не справляется с нахлынувшими слезами.

Женщина рассказывает, что даже не успевала запоминать имена своих боевых коллег, которых присылали ей на помощь. Но саму Крупскую судьба, казалось, хранила, несмотря на то, что ей пришлось пройти через всё пекло войны и она дважды была ранена. Но после госпиталей всегда вновь возвращалась на передовую.

За боевые заслуги получила ордена Славы и Отечественной войны II степени, медали «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

В марте 1945 года Прасковья Крупская попала в госпиталь со вторым ранением во Львове. Выписали ее как раз перед самым Днем Победы.

— В четыре часа утра радио так громко включилось, и Левитан так радостно сообщил: «Говорит Москва! Представителями германского командования подписан Акт о безоговорочной капитуляции. Германия полностью разгромлена!» Боже мой! Все соскочили, как по тревоге, высыпали на улицу, люди обнимаются, плачут, в воздух стреляют!

Участница событий вспоминает, что радовались даже проигравшие. Тут же во Львове в большом двухэтажном здании держали военнопленных немцев. Услышав сообщение о конце войны, они тоже высыпали на улицу в одних белых рубахах с подвернутыми рукавами и закричали «Ура!». Они понимали, что это означает скорое возвращение домой.

Гуляния ликующих продолжались до позднего утра.

После войны во Львове Крупская прожила еще пять лет.

— Как война кончилась, части уже не было, все разъехались домой, остался только штаб. Протягиваю там свои документы, и мне говорят: «Теперь откуда призывалась, туда и езжай». А мне туда зачем? Я ж круглая сирота, меня никто не ждал. Я это объяснила, приписное мне перечеркнули крест-накрест и выдали сто рублей. А булка хлеба стоила девяносто семь, — вздыхает Прасковья Петровна.

В итоге Крупская вернулась в тот же госпиталь, куда во время войны свозила раненых, и продолжила работу уже мирной санитаркой. Здесь же встретила любовь всей своей жизни, Виктора, и в 1946 году вышла замуж.

— Две дочки у нас с мужем родились, и уже после этого мы переехали в Алтайский край, а в 1962-м перебрались в Кемерово. Мне знакомые говорили, что тут условия лучше, — рассказывает собеседница.

И на Алтае, и в Кузбассе Прасковья Петровна работала директором магазина. Общий трудовой стаж — 42 года. В 70-е избралась депутатом Заводского района. Вся история развития Кемерова проходила на ее глазах.

— Раньше на улице от заводов ох и дымило! Грязь была, вода только в колонках. Мы в деревне Красной купили дом. И все щели в дверях, в окнах надо было затыкать. Бывало, приду с работы: «Ой, Виктор, как газом-то воняет!» Вокзал был старый, всё черное было. Сейчас сравнений нет. Всё изменилось, — улыбается ветеран.

Прасковья Петровна вспоминает, что раньше продукты возили на лошадях, а улицы мостили деревянными досками. Сейчас пенсионерке интересно смотреть, как на месте бывшего болота появляются новые чистые улицы.

— И главное, с каждым годом всё лучше, лучше, — заключает Крупская.

С супругом Прасковья Петровна прожила счастливых 23 года, пока в 1967 году не стала вдовой. Она поделилась секретом счастливого брака.

— Нужно уступать. Вот смотрите, там, на холодильнике, петух и курочка нарисованы. Петух вон какой герой, а курочка маленькая и серенькая. Так и муж должен быть самым лучшим. Даже если он где-то не прав, не достаточно зарабатывает, что-то не делает, всё равно нужно его ценить и любить, — рассказывает Прасковья Петровна. Она и сейчас очень скучает по мужу, так рано ее оставившему.

Всего у Крупских родились трое детей (младший сын появился уже в Кемерове), сейчас у ветерана шесть внуков, десять правнуков и даже один праправнук.

Как считает долгожительница, секрет сохранения здоровья и красоты — в правильном питании. Прасковья Петровна предпочитает простую, домашнюю еду, до последнего времени ела только собственноручно выпеченных хлеб. Сейчас ставить закваску и месить тесто уже тяжеловато, и она перешла на магазинную выпечку. Однако всё еще сама варит супы и делает домашний фарш на котлеты, а в сторону фастфуда никогда не смотрит.

Но по ее мнению, не так важно сколько проживет человек, гораздо значимее чем он наполнит эти годы.

— Жизнь можно сравнить со своей квартирой. Вот заехали, делаем ремонт: это приобрели, то перестроили и сразу думаем, а как бы еще лучше сделать, комфортнее, красивее? Так же и в своем городе должно быть, и в своей стране. И молодым я хочу сказать: украшайте и перестраивайте жизнь, как удобнее для человека, — рассуждает Крупская.

У самой Прасковьи Петровны еще много планов, и больше всего она мечтает посетить Санкт-Петербург, посмотреть, как преобразились некогда разрушенные улицы, на которых она спасала обессиленных и больных детей.