«Листвяжная» глазами медиков: монологи врачей скорой об аварии на шахте, где погиб 51 человек

Пару недель назад сотрудникам Беловской станции скорой помощи вручили награды за помощь пострадавшим в аварии на шахте «Листвяжная». Медики восстановили в памяти картину того страшного дня, 25 ноября 2021 года, поделившись с нами некоторыми деталями своих действий и немного рассказав о себе.

«Переживаю уже потом...»

Врач скорой помощи Арарат Матевосян работает уже 8 лет, из них 2 года он провел в ВГСЧ. За это время ему приходилось не раз «вытаскивать» пациентов буквально с того света.

— В тот день утром поступил вызов от службы «112», что на шахте «Листвяжная» задымление. Я был почти уверен, что это серьезная ЧС и вместе с первой бригадой решил немедленно выдвигаться на место аварии. Дополнительно загрузил в машину необходимое медоборудование, аппараты ИВЛ, баллоны с кислородом. Когда прибыли на место, там уже работало первое отделение ВГСЧ. На тот момент пострадавших было уже около 40. Вместе с бригадой, ехавшей параллельно со мной, мы приступили к осмотру пациентов. Среди них были и «тяжелые», и с легкой и средней степенью тяжести. Я осматривал их, оказывал вместе с коллегами необходимую помощь, сортировал, определяя, кого куда направить. Как старший врач смены я направил все свободные бригады сюда. Кроме того, обзвонил все лечебные учреждения, в первую очередь позвонив в Центр охраны здоровья шахтеров в Ленинске-Кузнецком, чтобы готовились принимать пациентов после крупной аварии. Постепенно стали прибывать медики из других территорий Кузбасса и представители медицины катастроф. К обеду была организована вертолетная площадка для вертолета санавиации. К тому времени самых тяжелых пациентов мы вывезли, — рассказывает Матевосян.

Арарат Матевосян находился на ногах почти сутки — с 9 утра 25-го до 5 утра 26 ноября. За эти часы только он осмотрел и отправил с другими бригадами в больницы не один десяток пострадавших шахтеров.

— Слава богу, из тех, кому мы оказывали медицинскую помощь, все остались живы, — добавляет медик.

По словам врача, он всегда всё пропускает через свое сердце. Но переживает уже потом — во время работы, как, к примеру, на «Листвяжной», переживать некогда — нужно действовать оперативно, чтобы поскорее стабилизировать больного.

— Некоторые из пострадавших шахтеров, едва им становилось лучше, порывались побежать в мойку: «Я же грязный весь, ну как в таком виде кому-то показаться?! И оборудование вам замараю». Так уж наши люди устроены: о себе думают в последнюю очередь. Отвернешься: они уже в мойке. Но это те, в чьем стабильном состоянии я был уверен. «Тяжелых» никуда от себя не отпускал. Наверное, сложнее всего было тем бригадам, кто наряду с МЧС и психологами работал с родственниками пострадавших. Сложнее морально, — говорит врач.

«..Но внутри было волнение»

— Я прибыл на место через час после случившегося. Тяжело было на душе, когда поступали сведения о погибших, когда долгое время была полная неопределенность, — говорит главный врач станции скорой помощи Белова Александр Черепанов, который в день аварии был в составе оперативного штаба, работавшего внутри АБК. — Машины скорой помощи прибывали и прибывали — всего около 35 машин. Чтобы не запутаться, необходимо было четко знать, где стоят врачебные, где реанимационные, где линейные бригады для вывоза. В любую минуту мы должны были владеть информацией о силах и средствах. И в соответствии со степенью тяжести отправляли пациентов в медучреждения. Также списки составляли — сначала от руки, позже заносили данные в компьютер. Получая первые сведения, мы поняли, что за час-два ситуация не разрешится. И точно: не успели отъехать, как нам сообщили о новой беде и всех вернули на шахту. Выдохнули только, когда все спасатели вышли. Это было около двух часов ночи. Изначально мы с Араратом взяли руководство в свои руки, а позже действовали совместно с кемеровской службой медицины катастроф.

Фельдшер выездной бригады СМП Никита Шиганов пришел на скорую 4 года назад сразу после окончания медколледжа. Конечно, за это время он успел поработать и на ДТП, и на других серьезных вызовах. Но «Листвяжная» стала первой чрезвычайной ситуацией с таким большим числом пострадавших. Сообщение о ней застало фельдшера на Колмогоровской трассе: время было ближе к обеду, бригада спешила по другому вызову. Однако ЧП на шахте была в приоритете, поэтому помчались туда.

— Хотя я работаю не первый год, внутри меня было какое-то волнение. Потому что пока ничего непонятно, неизвестно. А когда прибыли, как обычно, быстро включились в работу. Запомнил одного тяжело пострадавшего. Когда его вынесли на поверхность, мужчина был без сознания. Мы его подключили к кислороду, начали реанимационные мероприятия. Как только ему стало немного лучше, повезли в ленинский центр охраны здоровья шахтеров, где нас уже ждали. Пациент стал ориентироваться, разговаривать. Для меня это самые лучшие моменты в работе, ради которых стоило выбрать скорую: видишь, что реально помогаешь людям. Значит, живешь не зря, — говорит Шиганов.

«Скорая — болезнь неизлечимая»

Когда случилась авария на шахте, заместитель главного врача по медицинской части Яков Гуров был в отпуске. Позвонил главврач и сказал, что срочный сбор на «Листвяжной» — там взрыв и бригады уже работают. В таких случаях лишняя пара рук всегда кстати. Яков живет недалеко от шахты, поэтому за какие-то минуты прибыл на место. Арарат Матевосян уже вовсю работал. На месте еще оставалось около 20 пострадавших. На тот момент особо тяжелых пациентов уже увезли, поэтому Гуров поехал к границе очага, где работала аварийно-спасательная служба.

— Я ознакомился с ситуацией и через некоторое время выяснилось, что обнаружен шахтер и он несколько заторможен. То есть налицо гипоксическое поражение мозга (из-за нехватки кислорода. — Прим. ред.). Мы его приняли, осмотрели, оценили состояние как средней степени, дали кислород, отправили в стационар. Другой пострадавший сам вышел и сначала чувствовал себя хорошо, разговаривал. Отказывался от медпомощи. Но внезапно стал оседать. Я обратил внимание, что он сидит на корточках. Спросил его, как он. Мужчина ответил: «Не очень». Этим и коварен угарный газ: последствия могут проявиться позже. Мы посадили шахтера в салон скорой, но прежде он усиленно сопротивлялся: «Никуда не поеду! Дайте помоюсь!», то кричал: «У меня нет ни телефона, ни сигарет». Обычное поведение для шокового состояния. Мы спокойно убеждали, что ехать и обследоваться необходимо, — вспоминает замглавврача.

К двум часам дня на месте работало уже много бригад из ближайших городов Кузбасса и врачи-анестезиологи. Работал и оперштаб, поэтому необходимости оставаться там не было. Но после шести вечера на территорию шахты стали пытаться пройти родственники пострадавших. Многие буквально бросались под колеса проезжающих мимо машин скорой помощи. Тогда Гуров приехал на место во второй раз, чтобы помогать штабу в координировании действий. Медики понимали: люди так ведут себя от горя. Но это затрудняло работу врачей, поэтому нужно было разрешать такие ситуации. Всех ждал траур, но случилось и чудо, удивившее даже медиков — когда вышел живым горноспасатель, которого все считали погибшим.

Как шутит Яков Гуров, для большей части коллектива скорая — болезнь неизлечимая. Сам он отработал уже почти 17 лет. Говорит, что на скорой приходится постоянно «включать голову», ведь каждый случай не похож на предыдущий.

Главврач станции считает, что его люди сработали во время аварии на «Листвяжной» на отлично. За грамотные действия по оказанию медицинской помощи пострадавшим на шахте 15 руководителям и сотрудникам станции Беловской скорой помощи вручили почетные грамоты областного департамента охраны здоровья населения. Помимо руководителей и тех медработников, о ком мы рассказали, это фельдшеры: Максим Субаев, Вера Мельникова, Михаил Шмарихин, Татьяна Аксенова, Игорь Глушенков, Светлана Сенцова, Анастасия Медведева; медсестры: Алина Алтарышева, Елена Атаманова, Александра Евстефеева, медбрат Виталий Воробьев.