Конкурс 10 заявлений на место, а врачей не хватает: честный разговор с главой медвуза о проблемах кузбасской медицины

Сергей Кан — анестезиолог-реаниматолог с 21-летним стажем в медицине и 19-летним опытом преподавания. С 2021 года работал директором Новокузнецкого института усовершенствования врачей, а год назад возглавил Кемеровский государственный медуниверситет. В большом интервью мы поговорили с исполняющим обязанности ректора о том, как развивается вуз, в каких врачах нуждается сегодня регион, зачем КемГМУ так много иностранных студентов и какие открытия совершают кузбасские ученые-медики.

По данным регионального Минздрава за прошлый год, Кузбассу не хватает около 25% врачей. По окончании специалитета, кроме провизоров, стоматологов и врачей общей гигиены, медуниверситет выпускает терапевтов и педиатров. Чтобы выпускнику получить медицинскую специализацию, требуется отучиться еще два года в ординатуре.

Сергей Кан рассказывает, что места в ординатуре формируются ежегодно именно на основе нужд региона. Этим летом открывается более 150 мест для поступления на бюджет.

— Не секрет, кто это: анестезиологи-реаниматологи, акушеры-гинекологи, неврологи и врачи скорой медицинской помощи. Но здравоохранению важно пополнять и первичное звено, на участки в поликлиники ребята идут сразу после институтской скамьи. Сейчас уже обсуждается такой проект закона, чтобы разрешить выпускникам работать не только на участке, но и в стационарах на этапе приемного покоя, — говорит Кан.

Ежегодно из всех выпускников вуза в ординатуру поступает 60%, остальные 40% становятся участковыми терапевтами и педиатрами в поликлиниках. Также первичное звено укрепляют и ординаторы первого года обучения.

— Учатся очно, но они выстраивают взаимоотношения с нашими медорганизациями, и руководство идет на встречу. С утра человек приходит в ординатуру, учится до обеда, а затем может работать участковым врачом. Больницы поддерживают в этом плане наших ребят, — рассказывает собеседник.

Это оказывается самым выгодным решением, так как к стипендии ординатора молодые доктора могут получать зарплату.

Нужды региона не всегда совпадают с тем, кем мечтают стать сами ребята. Специальности, на которых самый высокий конкурс, меняются год от года.

— Несколько лет назад была популярна рентгенология, лучевая диагностика. Пандемия привела к тому, что стал невероятно высокий конкурс на специальности анестезиолога-реаниматолога, ребята видели в этом какой-то внутренний подвиг человека, который сражается за жизнь больного. По той же причине были востребованы инфекционисты. А направления акушерства и гинекологии, неврологии у нас популярны традиционно, там всегда конкурс хороший. В последнее время мы видим и высокий конкурс, и высокую востребованность врачей-психиатров, — рассказывает и. о. ректора.

Сергей Людовикович связывает потребность в психиатрах с текущей ситуацией в стране и мире. И люди, которые возвращаются с СВО, и семьи, которые ждут их дома, а также обычные граждане, кто живет в напряжении и переживает за будущее, все острее нуждаются в помощи с ментальным здоровьем.

— Ребята в стороне остаться не могут, у них есть желание оказывать не только психиатрическую, но в том числе и психотерапевтическую, и психологическую помощь, которая нужна всем нам. А психиатрия — базовая специальность, с которой можно выучиться на все эти направления, — объясняет руководитель вуза.

До 2016–2017 годов студенты, завершив шестилетнее обучение, должны были пройти год интернатуры либо два года ординатуры для более углубленного погружения в специальность под руководством опытных врачей и преподавателей. Уже почти десять лет, как интернатуру отменили. Сегодня обсуждается возможность увеличения срока обучения в ординатуре по некоторым специальностям до трех и более лет. Сергей Кан считает, что выпускники вполне справляются с тем, чтобы овладеть навыками большинства специальностей за два года.

— Интернатуру упразднили, правильное ли это было решение, нет смысла сейчас анализировать, да это и не в моих компетенциях. Нужно работать в тех условиях, которые есть. С апреля 2024 года ординаторы второго года обучения имеют право работать врачами-стажерами под контролем коллеги-наставника. Сейчас более 80% наших ординаторов так трудятся в больницах и закрепляют знания на практике уже по той специальности, на которой учатся, — рассказывает и. о. ректора.

Работают не только ординаторы, большинство студентов спустя пару лет обучения тоже ищут место, где можно подработать. Выходят на смены санитарами, а после окончания трех курсов и сдачи специального экзамена — медицинскими сестрами. Исполняющий обязанности ректора с одобрением относится к такому решению своих будущих коллег и считает, что больничная практика ночью не мешает усваивать теорию днем.

— Наоборот, у нас и программы по федеральным стандартам становятся больше практико-ориентированными. Это позволяет развивать так называемые soft skills: навыки общения с пациентами, с родственниками, с коллегами, эмпатию. У нас в медицине это давно определяется понятием «деонтология», — объясняет руководитель.

Также и. о. ректора пояснил, что если молодой медик работает с университетской скамьи, у него есть возможность посмотреть изнутри на разные отделения и понять, что ему подойдет.

— Я, например, поработав на скорой в свое время, решил, что это не для меня. В интернатуре, посмотрев, как происходит работа в терапии, у меня возникло стойкое понимание, что и это немножко не мое. А вот анестезиология, реаниматология — это сразу мне понравилось, — вспоминает Кан.

Преподаватели в вузе с пониманием относятся к дополнительной нагрузке студентов, и никаких репрессий работяги не испытывают.

— Бывают и такие истории, что студент заснул на паре, но оценивают же не за сон. Студент Кан тоже мог взять и заснуть на хирургии, но когда его спрашивали, он же вставал и отвечал на вопрос, — смеясь, вспоминает Сергей Людовикович.

И. о. ректора рассказывает, что сегодня у врачей вызывают улыбку метрические записи, которые оформляли еще в начале прошлого века. Там можно найти такие шедевры, как «Девица 39 лет умерла от возраста», «От дряхлости», «От общего истощения по требованию времени».

Сложно представить тот пласт изменений, который произошел в медицине всего лишь за сто лет. И даже то, как учили студентов 10–15 лет назад, отличается от преподаваемого сегодня.

— Развитие нашей профессии идет параллельно с технологиями. Вот, например, сейчас у нас есть метод магниторезонансной томографии, при котором качество изображения получается анатомической точности, как на кадаврах и пластинатах. У нас появилась позитронно-эмиссионная томография, которая обладает не только диагностической важностью, но и лечебной.

Классификаторы диагнозов тоже регулярно пересматриваются, как сообщает спикер. Например, изменились представления о вегетососудистой дистонии, остеохондрозе, дисбактериозе. В связи с этим учебные программы регулярно пересматриваются, ежегодно вносятся корректировки.

Меняются не только представления о патологиях, но и сами недуги становятся излечимыми.

— Раньше человек после ангины рисковал получить осложнение в виде ревматического порока митрального клапана сердца. Сейчас академик РАН Ольга Леонидовна Барбараш говорит о том, что картина поменялась. Ревматические пороки встречаются всё меньше. В том числе это показывает, что ангину сейчас лечат своевременно, эффективно и качественно, соответственно и таких грозных последствий не возникает, — рассказывает Кан.

Инструментарий в медицине также становится всё сложнее, хирурги проводят операции с помощью высокоточных роботов. А тут еще и нейросеть с каждым днем умнеет. Однако и. о. ректора медуниверситета уверен, что врачи без работы не останутся.

— Да, движения в несколько миллиметров манипулятора робота-хирург Da Vinci соответствуют нескольким сантиметрам движения руки врача. Это позволяет добиться максимальной точности при минимальной травматизации окружающих тканей. Но ведь роботом движет человек! Мы можем сколько угодно фантазировать, что будет в будущем… В прошлому году искусственный интеллект сдал в одном из медвузов экзамен по допуску к медицинской деятельности на четверку. Но машина лишена самого главного качества — человечности. Технологии нам в помощь, но не заменят врача в моменте принятия решения и проявления эмпатии, — объясняет Сергей Кан.

Да и, как объясняет и. о. ректора, всё новое требует от докторов еще большей квалификации.

— Вчерашнего студента за такой робот не посадишь. И насмотренность должна быть, и рука правильно стоять, — говорит врач.

Роботы помогают и в обучении. По признанию и. о. ректора, симуляционный центр медуниверситета даже избыточно востребован. Например там есть терапевтические симуляторы, которые воспроизводят различные шумы, чтобы студент стетоскопом учился выслушивать ритм сердца, легкие. Модель умеет дышать и «стучать», воспроизводя самые разные патологии.

— Когда-то, на заре всей этой истории с симуляционным обучением, я ездил в центр Военной-медицинской академии имени Кирова. Я оказался в состоянии определенной психоэмоциональной реакции. Сколько денег на это всё было затрачено! Лежит робот, который меняет цвет кожи, в него заложены программы физиологии и патологической физиологии. Руководитель этого центра рассказал, что даже он не может просчитать, как отреагирует механизм на то или иное вмешательство, так много факторов он учитывает, — рассказывает и. о. ректора.

Например обучающиеся могут ввести механизму настоящий анестетик или любое другое вещество, и компьютер распознает его состав и реагирует так, как должен отреагировать организм человека. К симулятору подведены кислород, воздух, углекислый газ. Роботу можно даже дать ингаляционную анестезию, и датчики среагируют на испарения.

— У нас, конечно, настолько сложных моделей нет, и слава богу! Всё же такое оборудование очень затратно в обслуживании, так сказать, поддержании его в боевом состоянии, — поделился руководитель учреждения.

Однако на базе медуниверситета есть достаточно реалистичные модели. Например «СимМама», акушерский робот-симулятор, может полностью воспроизвести весь процесс родов с различными патологиями, при этом за состоянием плода учащиеся следят по КТГ.

Есть даже робот, имитирующий все потребности недоношенного ребенка.

— Есть симуляторы для отработки эндоскопических навыков, мои самые любимые. От самых простых, где тебе необходимо переворачивать монетки, до близких к тому, что происходит в операционном поле, — рассказывает собеседник.

Тем не менее Сергей Людовикович уверен, что как бы ни повышалась реалистичность симуляторов, обучение на кадаврах полностью заменить не получится.

— Пироговский стол (интерактивный 3D-стол для изучения анатомии. — Прим. ред.) — классная история, но пока ты не посмотришь, как это выглядит на кадавре, зачем нужен тот или иной бугорок, ты всё равно не сложишь общую и полную анатомическую картину, — говорит врач.

На сегодняшний день острой проблемы с кадаврами в университете нет, достаточно и пластинатов. И. о. ректора считает, что, несмотря на постоянные изменения в медицине, кадавр-курс — та база, которая должна сохраняться в каждом поколении, и без него качественное медобразование невозможно.

Большое внимание в медуниверситете уделяют научным исследованиям. Студенты разработали прототип протеза ноги по совершенно новому принципу — с воссозданием функционала всей стопы.

— В обычных протезах не учитывается то, зачем нужен большой палец. Это еще одна точка опоры, пальцы служат для подхвата, координации. Если бы это было не нужно, природа бы их не создала. Поэтому ребята большие молодцы. Ждем, что эта история выстрелит и кто-то захочет их выпускать, — рассказывает Кан.

Также ученые кафедры офтальмологии разработали линзы, которые адресно удерживают лекарство на роговице. У этой инновации тоже большие перспективы.

— Как у нас обычно происходит? Капаем препарат, сразу же пациент всё «выморгал». А наша линза создает условия для длительного контакта лечебного раствора необходимой концентрации. Другой пример — устройство для самозабора материала для диагностики вируса папилломы человека, разработанное молодыми учеными кафедры акушерства и гинекологии, уже находится на этапе трансфера технологий.

— Для поддержки молодой науки мы учредили студенческие гранты, небольшие суммы — до ста тысяч, и три аспирантских гранта по 300 тысяч рублей, — объясняет и. о. ректора.

Три девушки-аспирантки в прошлом году выиграли большой грант на открытие лаборатории тканевого гомеостаза и клеточных технологий, и внутренние гранты, которые направили на продолжение обучения.

— Ну как их не поддерживать? Без науки практики не будет. Если три-пять лет развития нет, исследовательский интерес пропадает, молодежь ищет какую-то «движуху», развитие, — поясняет и. о. ректора.

И молодежи сейчас действительно есть из чего выбрать. Если раньше КемГМУ был единственным вузом в области, готовящим врачей, то сейчас при КемГУ также открылись медицинские направления.

— Мы с ними сотрудничаем в рамках научных процессов. В классическом университете очень солидная научная составляющая. Но мы не ощущаем дефицита абитуриентов. В прошлую приемную кампанию у нас было 727 бюджетных мест, конкурс в среднем составил 10 заявлений на место. Уже сейчас начинаются звонки от семей будущих абитуриентов по организационным вопросам поступления, — говорит Кан.

КемГМУ — один из излюбленных университетов у иностранных абитуриентов. Особенно много сюда приезжает будущих врачей из Индии. После учебы они отправляются домой, подтверждают диплом с помощью экзамена и работают на родине. А между тем Кузбасс всё еще испытывает дефицит медицинских кадров.

— Открою секрет: иностранцы не занимают мест, которые выделяются в рамках приемной кампании для граждан России. Это абсолютно параллельная история. А зачем нам такие студенты? Во-первых, для нас это престижно. Нам бы хотелось, чтобы процент сдачи экзамена по допуску к врачебной деятельности на их родине соответствовал 100%. Но эта сверхамбициозная задача вряд ли реализуема. В последние 2–3 года наш медицинский вуз находится на верхних позициях рейтинга по подтверждению диплома выпускниками в Индии. У нас уже наработан авторитет, — объясняет и. о. ректора медуниверситета.

Кроме того, всё дальнее зарубежье учится в КемГМУ только на контракте. И даже тогда не пересекаются с платными местами для россиян.

— Сейчас уже мы можем себе позволить ужесточать отбор студентов, мы бы хотели работать с ребятами, которые более способные, лучше сдают экзамены. Если раньше иностранцы сдавали только биологию, то теперь и химию. Первые три года занятия ведутся на английском языке, параллельно иностранные студенты изучают русский язык. И когда уже идут в клинику, общаются уже на русском, — сообщает руководитель КемГМУ.

Многие молодые специалисты, получив такой долгожданный медицинский диплом, уходят из лечебного дела в смежные специальности, а то и вовсе прощаются со сферой. Сам спикер никогда с профессиональным выгоранием не сталкивался. И даже, наоборот, скучает по практике.

— Как бы я порой ни говорил, что мне надоело, я устал, но мне никогда не было скучно работать врачом — анестезиологом-реаниматологом. Некоторые мои коллеги по специальности уже на пенсии, но они тоже не выгорают почему-то. А как родители мои? Больше 35 лет отработали и что-то не выгорели. А бывает молодые приходят и выгорают за первый месяц. Не знаю, может, люди поменялись, может, мотивация страдает. Но это же твое любимое дело, ты же к этому стремился всю жизнь и у тебя это получается. Я не могу ответить на этот вопрос, я не выгорел, — рассуждает Кан.

Сейчас с нехваткой кадров сталкивается как первичное звено, так и стационарная помощь, и на кого стоит делать упор в первую очередь — сказать сложно.

— Я вообще в первичном звене не работал, мне казалось, что мое отделение реанимации просто захлебывается от больных. Выходил в неврологию и понимал, что там та же ситуация. Приходил в эндокринологию, смотрел — и здесь работы хватает с избытком. А потом разговариваешь с врачом в поликлинике и понимаешь, что медицинская помощь всегда нужна большому количеству людей, — заключает и. о. ректора.

Главное, как говорит собеседник, не выяснять, кому тяжелее из врачей и кто должен взять на себя больше пациентов, а решать проблему кадрового дефицита, чем вуз и занимается каждый день.