«Обнялись, поплакали. Ничего не екнуло»: история уроженки Кузбасса, которую младенцем оставили на красноярском вокзале

В конце февраля всю Россию облетела история о разлученной семье. Лариса Карпова из Кемеровской области пришла на программу «Жди меня», чтобы найти спустя почти 60 лет свою дочь. В далеком 66-м году она родила девочку, но отец ребенка пропал с радаров. Тогда братья Ларисы решили бросить малышку на красноярском вокзале. Сверток с девочкой нашла дежурная по вокзалу Валентина Белозерова. «Находку» передали милиции, а те определили ребенка (Марину Плавко) в дом малютки. Недавно та самая девочка всё же нашла свою биологическую мать. Но это не единственная встреча, которую ждала Марина. 20 апреля женщина встретилась с Валентиной. Наши коллеги из NGS24.RU засняли трогательную встречу со спасительницей и узнали, как сложилась судьба «девочки-подкидыша».

Панельная девятиэтажка, в которой живет женщина, нашедшая ребенка на вокзале почти 60 лет назад. Пасмурная суббота. Волнение перед встречей. Мы увидели Марину — ту самую женщину, которую в младенчестве родные дяди выкрали у мамы и бездушно оставили на красноярском железнодорожном вокзале. На разговоры времени не было, мы стояли на пороге квартиры женщины, без которой жизнь малютки могла пойти совсем по другому сценарию, возможно, более печальному.

Марина (при рождении ей дали имя Оля) невысокая, стройная женщина. Одета она просто, но со вкусом: серые брюки, пальто и яркий шарф. На встречу женщина пришла с букетом розовых хризантем (что на языке цветов — символ заботы и привязанности. — Прим. ред.). Движения женщины быстрые и резкие, они как будто отражают весь ее характер: активная, открытая, неугомонная в самом хорошем смысле.

Долгожданная встреча происходила дома у пенсионерки. Квартира совсем не большая, но чистая и уютная. Вспомните своих бабушек с деревянным сервантом, в котором ждет своего часа хрустальная посуда, с ковром на стене и вышитыми узорами на белом постельном белье, и вы как будто побывали дома у бывшей работницы КрасЖД.

Заходя в комнату, Марина сразу же идет к Валентине Ивановне. Сейчас Белозерова плохо видит и слышит, чтобы задать вопрос, приходится говорить очень громко, поэтому женщину она узнает не сразу.

— Здравствуйте! Это та самая девочка, которую вы нашли.

— Это какая девочка?

— Которую вы с сосочкой нашли. Которую вы нашли на ж/д вокзале.

— Это ты эта самая?!

— Это та самая девочка.

— Миленькая! Моя ж ты деточка! Да ты же моя деточка!

Встреча получилась очень трогательной. Совсем чужие друг другу женщины долго обнимались и целовались. Последний раз они виделись почти 60 лет назад — и то провели вместе не больше часа, а вели себя как родные.

Марина рассказывала, как сложилась ее жизнь за эти долгие годы, всё время держа Валентину Ивановну за руку. К концу бабушка не смогла сдержать слёз. Она поделилась, что столько народу у нее дома не было давно и в тот день она не чувствовала себя одинокой.

Пенсионерка признаётся, что представляла женщину совсем иначе.

— Я Марину не такой представляла. Думала, что встречу солидную полную женщину, а она маленькая, худенькая. Я ей сказала: «Теперь у меня родня есть, у меня даже дальних родственников нет, одинокая совсем», — дрожащим голосом рассказывает Валентина Ивановна.

Месячную Марину (при рождении девочке дали имя Оля. — Прим. ред.) на вокзал принесли родные дяди. По их словам, они положили ребенка на скамейку в зале ожидания около спящей женщины. Однако ребенка нашли совершенно в другом месте, на лестнице, ведущей в подвал. У сотрудников музея РЖД есть теория, как малышка могла оказаться в другом конце вокзала.

— Два этих молодых человека с младенцем на руках, возможно, они заходили сбоку. Спустились по ступенькам. Говорят, что оставили [ребенка] рядом с женщиной. Возможно, женщина проснулась, увидела чужого ребенка, могла испугаться, взять младенца, отнести вниз на ступеньки подвального помещения, — предположил Константин Карпухин, хранитель музея истории КрасРЖД.

В это время на службу заступила Валентина Белозёрова. В те годы она работала дежурной помощницей начальника вокзала. Перед началом рабочей смены женщине предстояло обойти весь вокзал и проверить, не произошло ли чего нештатного. А в тот день очень даже произошло.

— У меня тревога [была]. Сначала надеялась, что родители отошли билет покупать. Я еще постояла, подождала сколько-то времени. Вот вспоминаю всё: маленькая такая лежит, открыто личико и с сосочкой. Я не знала, девочка там или мальчик. Когда я постояла, удостоверилась, что это живой тут ребеночек, побежала в милицию сообщать, что ребенок [лежит], а рядом никого столько времени нет. Наша милиция сообщила городской, и ребенка забрали. Больше с этой историей я не связывалась, находилась на работе, — вспоминает пенсионерка.

Сотрудники КрасЖД рассказывают, что история Марины не единичный случай. Раньше часто подбрасывали детей на вокзалы, там тепло и много народу, кто-то точно заметит малыша и предупредит милицию.

Безымянную для всех вокруг девочку поместили в дом малютки, где она дожидалась встречи со своей будущей семьей. В доме малютки ей дали имя Марина и фамилию Николаева. Почему именно Николаева — неизвестно, возможно, такая была у милиционера, который разбирался в этой истории.

Приемные родители Марины — Любовь и Виктор Плавко — оба работали на протезно-ортопедическом предприятии, изготавливали обувь по индивидуальным меркам. Там они и познакомились, а позже сыграли свадьбу.

Семья жила в собственном доме в районе Кронштадта (бывший район в Красноярске, находился напротив нынешнего «Комсомолла». — Прим. ред.) в достатке и любви. Но, к сожалению, Любовь не могла иметь детей, как позже она рассказала Марине, в колхозе она подорвала здоровье. О том, что она приемный ребенок, Марина узнала рано, в шесть лет: как это бывает, проболтались чужие люди.

— Мама некоторое время работала в доме малютки. И в доме малютки вот нашла девочку, которая ей приглянулась. И я об этом не знала. А поскольку мы жили в полудеревенском районе, то там, скорее всего, знали всё. Мне рассказали в шесть лет. Я, конечно, с большими глазами прихожу к маме. Мама скрывать не стала. Но единственное, она никогда до самой своей смерти в 2013 году не рассказала, кто именно [моя биологическая мать], но она и не знала, как я сейчас поняла. Перед смертью сказала фамилию Николаева, больше ничего. Она говорила, что меня нашли на вокзале железнодорожном, — вспоминает женщина.

Несмотря на то что Марина была неродной дочерью, семья делала всё, чтобы ребенок чувствовал любовь и поддержку, а также имел всё — от одежды и сладостей до возможности заниматься любимым делом. Однако усыновление в кругу близких обсуждать было не принято.

— Для нас в семье это был вопрос закрытый, даже болезненный. Мама никогда не распространялась на эту тему, мне никто никогда это не говорил. Но она старалась сделать для меня всё, что можно. Ей друзья говорили: «Мы думали, если у тебя будет ребенок, то он будет особенный». В школе я всё время была круглой отличницей, институт окончила с красным дипломом, то есть у нее такое было, что ребенок должен быть самым передовым, — рассказывает Марина Плавко.

В три года Марина пошла в садик при РЖД, туда ее устроил отец через знакомых, но с историей встречи со своими родителями это не связано. Когда мы об этом узнали, то очень удивились, как жизнь женщины тесно переплелась с железной дорогой.

В садик девочка ходила мало из-за того, что часто болела. Со школой дела сложились лучше. Марина пошла в школу № 70, и это повлияло на всю ее дальнейшую жизнь.

— Я всю жизнь играла в школу в детстве. Хотела быть учителем русского языка и литературы, потому что у меня был прекрасный литератор. Но в старшей школе учитель привил любовь к предмету, и с тех пор я захотела быть историком, — рассказывает свою историю женщина.

Подростковая мечта сбылась, и Марина поступила на исторический факультет в пединститут. И уже 35 лет она работает учительницей в школе № 121.

Марина смогла построить свою собственную счастливую семью. Она замужем. С избранником они познакомились, когда вращались в одних кругах, оба поэты.

— Довольно поздно сошлись, мне уже там было 39, ему, соответственно, 44. Смотрю, надо же, какой мужичок. Он разведенный уже был. Вот надо же, поэт, стихи пишет интересные, надо мужика прибрать, — со смехом рассказывает Марина.

Спокойная жизнь закончилась после выхода того самого выпуска «Жди меня». На всю страну Лариса Карпова (биологическая мать Марины) рассказала, как пропал ее ребенок. 18-летняя Лариса Позднякова из кемеровского поселка Берикульский приехала в Красноярск поступать в техникум. В большом промышленном городе у Лары жили три старших брата — Виктор, Олег и Николай. С детства парни опекали младшенькую Ларису. У нее даже семейное прозвище было — «Лялька».

Но с первого раза не поступила и решила год поработать на почте и попробовать снова. Лариса жила у братьев. Примерно в это же время женщина познакомилась с симпатичным молодым человеком.

— Он проспорил в чём-то. Я ему говорю: «Бутылка вина с тебя. Раз ты проспорил». Ну и всё. Пришел. И как раз так получилось, что никого не было дома. Я была у младшего брата дома. Вот я выпила эту стопку, она еще крепенькая была. И вдруг... Я даже не знаю, каким образом вам объяснить, как он меня скрутил. Ну и всё. Больше не общались, — рассказывает Лариса.

Женщина продолжала работать на почте. Параллельно она проходила годичные курсы на воспитателя. Тогда Лариса и почувствовала, что она беременна. 6 марта 1966 года на свет появилась девочка, которую назвали Олей. Зарегистрировать малышку женщина не успела — когда она поехала в ЗАГС, он оказался закрыт.

В это же время в Красноярск приехала мачеха Ларисы. Тогда братья забрали ребенка и увезли на вокзал. Как это произошло — женщина сама не понимает.

— У меня такой ужас. Они быстренько: «Он тебе не нужен». Я даже сейчас сообразить не могу, как так могло получиться. На вокзале он, [брат], ее положил. А потом одумался, вернулся — а ее там уже нет, — со слезами вспоминает Лариса.

В программе не показывали детские фотографии девочки (их просто не успели сделать), не называли фамилию Николаева, с которой уже была знакома Марина, а ребенка звали Олей. Однако Марина сопоставила факты и предположила, что речь идет именно о ней.

— И в тринадцатом году, перед смертью, значит, один из братьев биологической мамы рассказал ей, [что случилось с ребенком], а потом жена проболталась моей младшей сестре. Они вместе с матерью подали 10 лет назад [заявку] на «Жди меня». Заявка 10 лет просто лежала, но потом, я не знаю каким образом, кто настоял, они все-таки сделали съемку, приехали в Кемеровскую область, — объясняет Марина.

Отрывки эфира разлетелись в СМИ и социальных сетях. Благодаря этому Марина и увидела свою биологическую семью. В социальных сетах она нашла страницу сводной сестры Натальи и связалась с ней. Встретиться с родственниками женщина решила только после прохождения теста ДНК, чтобы быть уверенной.

— 25 марта я получаю результат этого теста, то есть буквально даже меньше, чем за месяц, совпадение там до пятых долей, то есть там вообще нет ни одной доли, которая разная, практически полное совпадение. Я говорю Наталье: «Ну что, приезжай, надо встречаться». Она приезжает со своей младшей дочерью, с племянницей [моей], — рассказывает женщина.

Лариса, биологическая мать, тогда решила временно уехать из деревни, опасаясь слухов и осуждения.

— Она боялась, что осуждения [начнутся], и у Натальи жила два месяца. Люди пожилые же телевизор смотрят, это же не мы, молодежь. В молодости всем знакомым она рассказывала, что, пока училась, ребенка матери в деревню отдала. Вся история раскрылась спустя 58 лет, — объясняет Марина.

После знакомства с сестрой Плавко решилась на встречу с матерью. Угадайте, где она проходила? Да, на железнодорожном вокзале. Это получилось случайно. Лариса ехала на поезде вместе с Натальей, и Марина пришла к ним. Разговор занял не больше 30 минут.

— Обнялись, поплакали. Ничего не екнуло. Я не знаю почему. Я никаким образом к ней не в претензии. Ну вот сложилась так судьба. Когда мы с ней говорили, она спрашивает: «Ты думаешь, что я виновата? 20 лет, какая же я была дурочка». Ей тяжело. Я говорю: «Да ладно, не переживайте, что уже», — эмоционально вспоминает красноярка.

На родственников Марина обиды не держит. И честно рассказывает, что даже благодарна своим дядям, ведь жизнь ее сложилась наилучшим образом.

— Если бы я осталась в деревне, с отчимом, с мачехой Ларисы, она ее опасалась, там и эти братья мрачноватые, не знаю, как бы у меня судьба сложилась. Здесь у меня всё сложилось в лучшем виде. Ангелы руками братьев, которые умерли рано, между прочим, они меня перенесли к любящим родителям.

Еще одно совпадение, которое обнаружила Марина, — ее окружают педагоги. Ее биологическая мать — заведующая детским садиком. А сродная сестра работала проводницей в поезде здоровья «Святитель Лука». Нити судьбы женщины тесно переплетены с педагогикой и поездами.

Теперь Марина хочет найти биологического отца, но о нём известно мало.

— Биологическая мама рассказывала, что папа-то был невысокого роста, коренастый такой, кудрявый, черный, прямо чернявый, темноволосый, темноглазый. Ну, понравился ей. Дело молодое. Не рассказал ей, что женат. Он работал мастером на Сибтяжмаше. Сибтяжмаш в 2011 году обанкротился. Архивы неизвестно где. [Его зовут] Николай Попов. У него на тот момент был ребеночек чуть до года. Значит, у меня где-то есть биологический еще родственник. Девочка или мальчик, я не знаю, — не теряя надежды найти своих родственников, рассказывает Марина.

С родной матерью и сестрой Марина поддерживает хорошие отношения, а также она обещала навещать Валентину.

Валентина Ивановна также прожила богатую на события жизнь. Во время войны ей было четырнадцать. Тогда она водила трактор и комбайн, заготавливала дрова. После войны женщина устроилась работать на железную дорогу и проработала там до самой пенсии. Трудилась и в справочном бюро, и в комнатах отдыха.

Сейчас женщине 97 лет, и она вышла на заслуженную пенсию. Живет красноярка одна в однокомнатной квартире на Чернышёва. Со слезами на глазах она рассказывает, что осталась совсем одна, даже дальних родственников у нее нет.

Ухаживать за квартирой Валентине Ивановне два раза в неделю помогает социальная служба, а также бывшая коллега Людмила Анатольевна. Она убирается в доме, готовит еду и, самое главное, разговаривает с пенсионеркой.

Сейчас Белозерова плохо видит и слышит, чтобы задать вопрос, приходится говорить очень громко, ей тяжело долго сидеть, но это не останавливает ее от работы на грядках. Как и все бабушки, она готовит рассаду, а с приходом тепла выйдет на придомовую территорию и засадит ее цветами.

После формальной части нашей встречи с женщинами, когда мы записывали интервью, нас пригласили за стол, чтобы выпить чаю. Людмила Анатольевна приготовила бутерброды с колбасой и шпротами, а Марина испекла кекс — специально для Валентины Ивановны мягкий.

О судьбоносной встрече с маленьким ребенком пенсионерка вспоминает до сих пор. Она признаётся, что это событие ей снится. И спустя много лет она хотела встретиться с тем самым ребенком.

— Много раз во сне вижу вот такое, что маленького ребеночка нашла. Но я и не искала, проверяла объект, заступила на работу, проверяла, как сдали смену, — признаётся пенсионерка.

Пока журналисты угощались бутербродами и попивали вкусный чай, Валентина Ивановна пересела на диван вместе с Мариной. Женщины мило обнимались и Марина называла свою спасительницу крестной мамой.

Съев по парочке бутербродов, мы уже хотели оставить гостей наедине и не надоедать, но и хозяйка, и гостья, и помощница Людмила Анатольевна, осмотрев тарелки, пригрозили нам, что из-за стола не выйдем, пока всё не съедим.

После долгих уговоров и заверений, что мы населись, съемочную группу наконец отпустили. Но перед выходом предстояли долгие проводы и объятия. За пару часов мы успели проникнуться историей каждого, кто находился в квартире.

Обнимая Валентину Ивановну, она на ушко сказала нашему оператору то, после чего взрослый мужчина едва смог сдержаться:

— Надеюсь, хоть вы теперь будете ко мне приезжать и навещать.