«Для кого-то он — предатель, для кого-то — герой». Репортаж из поселка, где Солженицын написал «Матренин двор»

30 октября — День памяти жертв политических репрессий в России. Официально в нашей стране нет политзаключенных, а школьные «уроки памяти», приуроченные к этому дню, исключили из образовательного календаря еще в 2021 году. Кроме того, заседания Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий не проводятся с 2019 года.

Лауреат Нобелевской премии по литературе Александр Солженицын был одним из первых, кто начал открыто освещать тему политических репрессий в России. Проведя более 8 лет в заключении по знаменитой 58-й статье (антисоветская агитация и пропаганда), он описал свой лагерный опыт и воспоминания других заключенных в своем самом знаменитом произведении «Архипелаг ГУЛАГ».

Мало кто знает, что Солженицын прожил около года в 184-х километрах от Москвы в районе станции Торфопродукт. Там он преподавал детям математику и написал всем известный по школьной программе «Матренин двор».

— Роль Солженицына в самом факте проживания и написании рассказа об этом, — поделился мнением депутат Владимирского заксобрания Виктор Шохрин.

MSK1.RU посетил небольшой поселок Мезиновский во Владимирской области и поговорил с жителями, чьи предки когда-то учились у писателя. О том, как сейчас выглядит «Матренин Двор» — читайте в нашем репортаже.

Станция Торфопродукт находится в Мещерском крае — исторической области средней полосы России на стыке Подмосковья, Владимирщины и Рязанщины. Солженицын жил здесь с 1956 по 1957 год: как он сам писал, в «кондовой России». До этого писатель провел три года в ссылке среди казахских степей.

Ранним утром от Казанского вокзала отходит поезд до Черустей. Уже в начале пути меня окутывают лучи ностальгии: тут и до боли знакомые лавки, и бесконечные торговцы вкупе с зайцами, коих набралось на полвагона.

Уже после Люберец наш состав въезжает в малонаселенную местность. Это видно по названиям остановочных пунктов: Вялки, Хрипань и загадочные километры…

К слову, местные контролеры достаточно толерантно относятся к безбилетникам.

— Пожалуйста, в эту сторону все на выход, — зычно кричит женщина в форме.

После этого объявления зайцы послушно идут в сторону тамбура. Там они стоят, пока контролеры проверяют вагон. А когда поезд останавливается и билетеры уходят, люди просто возвращаются на свои места. Никаких охранников и вызовов полиции? Хотя где ее тут найдешь, среди родных болот и берез?

Добраться до Торфопродукта проблематично: прямых электричек из Москвы нет. Приходится пересаживаться на станции Черусти в короткую «шестивагонку» вместе с многочисленными жителями Гусь-Хрустального района Владимирской области. Сама дорога занимает около 3,5 часа.

В салоне электрички «Черусти — Вековка» обстановка еще более домашняя: здесь контролеры даже здороваются за руку с пассажирами, хотя последние собираются «бегать» от них.

— Милок, а зачем покупать билет? Перебеги как и все, и нет проблем, — советует мне пожилая женщина.

Разговорились. В своем крике души пенсионерка сетует на очень низкие зарплаты во Владимирской области и радуется, что контролеры относятся с пониманием: «сами же ведь местные».

— Нас особо не гоняют. Кто не может перебегать, платят половину стоимости. Владимирщина — это совершенно другое. У вас там в Московской области льготы есть, а мы все платим. Хрустальный завод только ветровые стекла и бутылки производит. Никаких перспектив с зарплатой в 25 тысяч. Все, кто могут, уезжают отсюда, — рассказывает добродушная бабушка. — Солженицын? Да кому он тут нужен. Людям бы на кусок хлеба заработать. Я вообще в политику стараюсь не лезть.

Станция Торфопродукт встречает живописным небом и почти полным отсутствием людей. Немногочисленные жители сразу разбежались по своим избушкам. Остались только путейцы. На мой вопрос про покупку обратных билетов один из них прозаично ответил: «Да какая на ** касса, тут ее уже 20 лет нет».

Во времена Солженицына касса здесь была. Но купить билеты тоже было затруднительно.

Дорога к «солженицынской» школе в поселке Мезиновский лежит через небольшую тропинку у железнодорожного полотна. Кругом болота и «русское нигде».

Незаметно подхожу к заднему двору школы. Тут — обычная сельская жизнь: гуси о чем-то мирно спорят с петухами. А за оградой виднеется бюст писателя и копия «матрениной избы».

В 2013 году на территории Мезиновской школы открыли дом-музей «Матренин двор». Как сообщало заксобрание Владимирской области, избу главной героини рассказа, Матрены Захаровой, восстановили в этом месте для «удобства туристов» (оригинальная изба находилась в соседней деревне Мильцево и сгорела в 2011 году. — Прим. ред.).

На территорию школы просто так попасть нельзя.

— Идет образовательный процесс, ждите, когда будут каникулы, — сообщила MSK1.RU по телефону руководитель школы.

Рядом с воротами стоят родители и школьные автобусы. Кто местный — того отведут за ручку, кто из окрестных деревень — повезут на «ПАЗике».

Один из пап сильно удивляется вопросам про музей Солженицына. А его земляк качает головой, говоря, что просто так попасть туда не удастся.

— Надо обо всем договариваться со школой, — осторожно рассказывает местный житель. — А так, конечно, знаем его: он у моей мамы классным руководителем был. В целом, ничего плохого про него как про учителя она не говорила: школа как школа. Как мы относимся? Надо у каждого отдельно спрашивать: для кого-то он предатель, для кого-то герой. Не до этого как-то сейчас.

Решаю прислушаться к предусмотрительному отцу — звоню в дверь. Приходит сотрудница школы с не очень довольным видом. Но вдруг происходит чудо: видимо, сжалившись над незадачливым путешественником, женщина соглашается показать экспонаты. Но только на пять минут.

Мезиновская школа — чуть ли не самое обустроенное здание в поселке. Тут учатся около 150 учеников. Лишь один кабинет закрыт на замок — № 14. Здесь в 2003 году оборудовали небольшой литературно-краеведческий музей.

На стеллажах — личные вещи писателя и оригиналы его черновиков по физике. Мило.

Куда же без прижизненного фотопортрета на фоне традиционной среднерусской прялки.

В 1996 году Солженицын заглянул в родную школу. И даже провел открытый урок по литературе.

Приезжал писатель и в 2003 году — на открытие музея. Судя по всему, на автографы он не скупился.

Экспонат-изюминка — станция Торфопродукт и поселок Мезиновский в миниатюре. Разумеется, под охраной людей в погонах.

Попрощавшись со школой, гуляю по поселку. На улицах почти никого: редко встречаются спешащие куда-то старушки. А на столбах — объявления о работе вахтой. Это единственная возможность заработать хоть какие-то деньги во всеми забытом поселке.

Захожу в местный дом культуры. Внутри — никого, но дверь открыта. Вот это честность!

А на фотографиях — еще одна достопримечательность: Мезиновская узкоколейная железная дорога. По ней возят топливо для местного «градообразующего предприятия» — торфобрикетного завода.

На выходе из темного дома культуры встречаю женщину. Она делится интересными подробностями личной встречи с автором «Матрениного двора».

— Когда последний раз приезжал [Солженицын], я в наш клуб ходила, он мне книгу подписал. Но всё равно считаю, что «Архипелаг ГУЛАГ» надо исключать из школьной программы. Неправда всё это, — очень уверенно говорит коренная жительница поселка.

Перед возвращением в Москву мне гудит тот самый паровоз, возящий торф на завод. В добрый путь!

Приехав обратно на Казанский вокзал, я доезжаю до необычного памятника у здания ФСБ на Лубянке. Это Соловецкий камень, установленный здесь в память о жертвах политических репрессий. Раньше здесь стоял памятник Дзержинскому — основателю ВЧК и покровителю всех отечественных силовых структур.

Монолит привезли с территории лагеря особого назначения на Соловках — именно этот архипелаг в Белом море дал название самой известной книге Солженицына.

Его, как и макет Торфопродукта, тоже охраняют люди с погонами. Иногда на постаменте появляются свежие цветы.