«Хочу увидеть маму»: кто сидит в самой строгой колонии Кузбасса — истории заключенных

В поселке под Кемеровом стоит колония № 43 — учреждение для тех, кого общество предпочло бы забыть. За ее высокими заборами содержатся более 200 преступников, осужденных по тягчайшим статьям: убийцы, насильники, драгдилеры, променявшие свободу на жизнь за решеткой. Двое из них впервые рассказали NGS42.RU, о чем думают, сидя за десятками замков, как коротают время под взором конвоя, и по чему в неволе мечтает человек.

Колония № 43 в Ягуновском второй год подряд признана лучшей в России, а также самой строгой по режиму из существующих в области. Представляя, как она выглядит изнутри, вспоминаются образы из фильмов: здание с серыми стенами, холодными скрипучими полами и сотнями зеков, которых водят с опущенной головой. На самом деле закрытое учреждение, в котором побывала редакция NGS42.RU, резко резонирует с этими представлениями.

В репортаже, опубликованном ранее, мы специально обошли стороной вопросы — кто и за что попадает в спецучреждение. Истории убийц, насильников и барыг, которые на долгие годы по собственной вине потеряли связь с семьями, друзьями и свободой, стоят отдельного материала.

Виктор Лой — местная музыкальная звезда, поэт и ходячий сборник анекдотов. А также вор, хулиган и убийца. Мужчина встречает нас — журналистов на экскурсии в полном вооружении — на сцене колонии, с яркой улыбкой и микрофоном как солист бойз-бэнда «Виа Яр». Ему аккомпанирует менее жизнерадостный клавишник.

С максимальным артистизмом и горечью 65-летний Виктор исполняет для нас песню об одиноком мужичке. Выглядит при этом он намного моложе  — года в неволе не отпечатались на его лице, но оставили следы на груди и запястьях в виде извилистых татуировок.

Свою жизненную историю Лой поведал нам позже — на основном рабочем месте. Долгие дни в колонии на правах «пенсионера» он проводит не в цеху, как многие обитатели ИК, а в библиотеке.

— Сейчас здесь по делу из лихих девяностых — статья 102 УК РСФСР («Умышленное убийство»). Не хочу рассказывать подробности, дело сейчас находится в кассационном суде. Какая-то женщина меня опознала, когда я в 2021 приехал отпраздновать освобождение друга в Томск, и вот я здесь. Я не признал вину, — начинает рассказ Лой.

В списке подозреваемых Виктор оказался не случайно. Как он сам признается, это не первый его срок за убийство — в молодости он «чудил по-черному» по всей Сибири. Сам мужчина родом из Красноярского края и именно там впервые «загремел по малолетке» — в 15 лет за хулиганство.

Год в заточении школьника не испугал и ничему не научил, а наоборот, сделал еще ближе к криминальной изнанке родного города Железногорска. Дальнейшая жизнь Лоя складывалась из небольших промежутков на свободе, новых преступлений и долгих лет за глухими стенами с колючей проволокой.

Мужчина спокойно рассказывает о совершенных им преступлениях: вымогал деньги, грабил, избивал и в конце концов решился на убийство. Срок за сроком мужчина «путешествовал» по России: на его счету зоны в Томске, Красноярске, Челябинске, Иркутске. И везде он пел, сочинял стихи и играл на инструментах.

В месяцы на свободе Виктор успел поработать таксистом и монтажником, а также обзавестись супругой и детьми. К 65 годам у него есть внучка и вскоре семья ожидает появления внука.

Но ни родные, ни мечта о певческой карьере не оберегали его от мест не столь отдаленных.

— Вы знаете, лихая удаль меня губит. Я такой человек, как Серега Есенин, шебутной, — смеется Лой, — видимо, еще друзья повлияли на меня, и я своеобразный: сказал, значит, сделал, невзирая на то, что будет.

Сейчас, по уверениям Виктора, всё это в прошлом, ведь возраст и здоровье уже не позволяют так лихо, как раньше, бегать от силовиков. Хотя и на пенсию уйти не может: у него практически нет трудового стажа.

За преступление, которое «он не верит, что совершил», ему осталось отбыть один год и девять месяцев. После освобождения пенсионер планирует поехать домой, а там «видно будет».

— Домой, домой, домой. Мама уже в очень плохом состоянии. Просит меня поскорее прибыть. Находясь в местах лишения, я потерял отца в ДТП. Мама говорит: «Ты хоть меня проводи, я тебя буду ждать!» Никуда больше не поеду, ни в какой Томск. Просто надо побыть дома, — признается осужденный за убийство.

Виктор считает, что даже будучи за решеткой, жизнь прошла счастливо. Он резонно объясняет: большинство его друзей погибли на свободе, а он, хоть и в робе, но живой.

— Несмотря на то, что я длительное время нахожусь здесь, я счастлив, — с неловкостью говорит мужчина, — Я хожу в церковь каждый день: помогаю батюшке, молюсь, я человек крещенный. Я жив, и это хорошо.

— Представ перед Богом, на вопрос «Какой у вас самый счастливый момент жизни?», что бы ответили? — спрашиваем у мужчины.

— Самый счастливый момент у меня был, когда я однажды убегал от сотрудников полиции. Меня почти настигли, но я попросил Бога, чтобы он меня как-то спрятал. Знаете, я просто в кусты упал, и меня пронесло. Во-первых, мне тогда бы досталось хорошо, во-вторых, не знаю, остался бы я живым.

Виктор Лой, как популярный музыкант в колонии, часто мелькает в местной газете «Ягуновский вестник», создаваемой силами другого заключенного — 31-летнего Станислава Великосельского.

Мужчина с небольшим смущением объясняет нам, что четвертый год он — журналист, редактор и верстальщик в этих стенах. А на свободе был хулиганом, наркоманом и барыгой, за что на семь лет и оказался в особом режиме.

Великосельский родом из Кемерова. В столице, после окончания учебы, перебивался заработками, деньги с которых постоянно уходили на дозу. Когда средств на существование стало совсем не хватать, взялся за продажу.

— Я второй раз отбываю наказание за хранение запрещенных препаратов. Урок был не понят. Я тогда еще молодой, горячий был. Освободился, хотелось тусовок всяких. В общем разгульная жизнь, бывало, и сам употреблял, — скованно рассказывает рецидивист.

Когда кемеровчанина арестовали, все многочисленные друзья испарились, как и любимая супруга. Девушка, узнав о большом сроке, подала на развод, а собутыльники за четыре года так и не отправили ни одного письма Вячеславу.

Единственные, кто, услышав его приговор, не бросил Великосельского — его отчим и мама. Последняя сильно переживала за сына и после приговора слегла с инсультом.

— Мама сильно заболела, у нее тяжелое состояние, и я имею к этому непосредственное отношение. Вина меня не отпускает. Я пересмотрел некоторые моменты в жизни и, когда выйду, всё будет по-другому. Пока отчим ухаживает за ней: ему большое спасибо, он не бросил, не сдался, — рассказывает кемеровчанин.

Болезнь матери стала «последней каплей» и Великосельский, в попытках скрыть от других заключенных горе, неожиданно для себя стал писать песни в стиле хип-хоп. По словам мужчины, его тексты далеки от тюремного или бандитского антуража.

— Я хочу донести, что наркотики — это зло. Музыка очень влияет на образ жизни и на воспитание. Если я с детства не слушал бы подпольную музыку, то, может быть, не оказался здесь. Не хочу, чтобы потом говорили, что я помогал и гробил жизнь кому-то, — признается Вячеслав.

Теперь он мечтает записать альбом в студии, но сможет сделать это лишь через три года. Ему теперь о многом остается лишь фантазировать.

 — Хочу родителей увидеть, на речку сходить, искупаться, прогуляться по бульвару Строителей и увидеть памятник — там какой-то поставили возле кадетского корпуса. Просто по ночному городу погулять в наушниках и в своих кроссовках. Может быть, девушку найти, в кафешку ее сводить, — с улыбкой рассказывает Вячеслав.

— А к наркотикам вернетесь? — напоминаем о реальности вопросом.

— Постараюсь не вернуться. Не буду ничего 100% говорить — это такая зараза. Но у меня есть другие планы, к которым я так долго шел. Глупо, я считаю, всё упустить, — отвечает осужденный.

Ранее редакция NGS42.RU побывала на месте Виктора и Вячеслава и ощутила на себе все этапы, которые проходят опасные преступники-рецидивисты.