Ключевой свидетель запутался в показаниях: репортаж из суда над убийцей Веры Пехтелевой

В Ленинском районном суде города Кемерово 2 марта продолжилось рассмотрение уголовного дела Владислава Канюса. Именно его обвиняют в жестоком убийстве 23-летней Веры Пехтелевой. По версии следствия, в январе 2020-го в течение нескольких часов парень избивал свою бывшую девушку, которая заехала забрать вещи. А после этого задушил ее шнуром от утюга. Судебное заседание откладывали уже 7 раз: вначале из-за болезни Канюса, а затем из-за неявки свидетелей. В этот раз в суде допросили свидетеля со стороны защиты, следователя и судмедэксперта. Рассказываем подробности судебного слушания.

Судебное заседание в Ленинском районном суде должно было начаться в 14:00. Но из-за того, что некоторые свидетели находятся в других городах, их допрос организовали по видео-конференц-связи. Ее настраивали еще полчаса.

Перед началом заседания к залу подошли Евгений, отец Веры, и его брат Владимир. Их адвокат поинтересовался у Евгения, как он себя чувствует и сможет ли сдержать эмоции и выдержать весь процесс. В итоге мужчины приняли решение, что на заседании останется только дядя погибшей — отец Веры так и не зашел в зал суда.

Когда конвойная служба привела Владислава Канюса, он сел на скамью и опустил голову. Один из журналистов спросил у Канюса, раскаивается ли он в убийстве. Реакции не последовало.

После того как всё настроили, на допрос пригласили Вадима Тумандеева. Это один из свидетелей защиты. Сейчас он находится в подмосковных Люберцах, его допрашивали через видео-конференц-связь.

В ответ на вопросы прокурора Тумандеев рассказал, что знает Влада «на уровне привет-пока», а вот с братом подсудимого, Святославом, они учились в одной школе и поэтому знают друг друга лучше. 14 января 2020 года он вместе со Святославом поехал ночью из Новосибирска в Кемерово — Влад должен был приехать к ним, но этого не произошло. К тому же он не выходил на связь. По словам свидетеля, они приехали примерно в 3–3:30 ночи к дому на Ленинградском проспекте. Именно там жили Вера с Владом. По словам Тумандеева, они не заметили ничего подозрительного. Не было и криков о помощи.

— Мы поднялись, не помню, примерно на 6-й этаж, точно вам не скажу, и пошли к квартире. Соседей еще никого не было, когда мы поднялись. Мы начали стучать. Дверь нам никто не открыл. В тот момент ничего не было слышно — никаких криков, никакого шума. Когда Слава начал стучать сильнее, очень громко, вышли соседи, они начали ругаться на нас. Слава объяснил, что он брат и приехал разобраться. Они нам объяснили, что там явно произошла какая-то ссора, очень сильная и серьезная. И что они вызывали полицию очень давно. И не один раз. Мы со Славой поняли, что полицию мы не дождемся и решили вскрывать дверь, — рассказал свидетель.

Сначала Вадим со Святославом искали, чем можно вскрыть дверь, во дворе, а потом поехали в ближайший гипермаркет. В итоге парни взяли лом у одного из охранников. По словам свидетеля, на это ушло около 30 минут. Когда они вернулись к квартире, соседей уже было больше. В этот момент уже был слышен шум.

— Шум был похож на обычную, типичную ссору. Когда люди ругаются и кидают какие-то предметы. Я затрудняюсь ответить, были ли крики о помощи. Помню, что были женский и мужской голоса, — сказал Вадим Тумандеев.

Он добавил, что, пока парни вскрывали дверь, из квартиры доносились «обычные крики ссоры», соседи помогали давить на лом. На вскрытие металлической двери ушло еще около 30 минут. Первым в квартиру зашел Святослав, а следом — Вадим. По дому везде были разбросаны вещи. Вера лежала в комнате на полу и не дышала. По словам свидетеля, у нее было оранжево-красное лицо и кровь возле губ. Влад в это время был в ванной и говорил сам с собой.

— Мы подумали, что он пьяный, потому что в квартире был сильный запах алкоголя. У него в руках был нож. Слава взял нож и откинул его, — рассказывает свидетель.

Чуть позже прокурор задал вопрос, сколько ножей было в квартире и куда они делись. Вадим пояснил, что один был в руках Влада и еще один или два — на полу. Он собрал их и убрал в микроволновку «на всякий случай» — потому что Влад находился в «неадекватном состоянии».

Показания своего знакомого сам Канюс выслушивал с безразличным выражением лица. Он не прислушивался к словам и подолгу смотрел в одну точку.

Тумандеев часто повторял, что не помнит многие детали, потому что прошел уже год. Однако прокурор зачитал показания Тумандеева годовалой давности, и многие детали в них не совпали со свежими показаниями.

Например, во время судебного заседания Тумандеев сказал, что Святослав не созванивался с братом. А в показаниях от 14 января 2020-го указано, что Влад позвонил Святославу перед тем, как дверь квартиры вскрыли, и рассказал, что задушил Веру. Тогда же свидетель указал, что Влад подозревал свою девушку в измене. Поэтому его брат отправился в Кемерово — он считал, что Канюс может избить Веру.

Судья попросила Тумандеева объяснить, почему на «обычную ссору» ночью вышли соседи и начали вскрывать дверь. Объяснить он не смог и лишь добавил, что многое не помнит из-за того, что прошел год. Этот же аргумент он использовал, когда судья попросила объяснить разницу в показаниях и напомнила, что за дачу ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. Тумандеев добавил, что в 2020-м следователь сказал, что ему лучше известно, как писать показания. Поэтому мог добавить от себя какие-то детали. Однако буквально за 5 минут до того, как зачитали прошлогодний протокол, Тумандеев говорил, что там всё было верно, он с ним знакомился и ставил свою подпись.

Следующим по конференц-связи допрашивали следователя по особо важным делам следственного отдела по городу Междуреченску СУ СК России по Кемеровской области Александра Шурхай. На момент убийства Веры Пехтелевой он работал в Ленинском районе Кемерово и был первым следователем по этому делу.

У следователя участники процесса узнали только обстоятельства допроса Святослава Канюса и Вадима Тумандеева. Следователь пояснил, что допросы происходили в соответствии со всеми требованиями. Оба мужчины рассказывали об обстоятельствах происшествия лично. Следователь только задавал им уточняющие вопросы и заносил данные в протокол. После этого оба парня ознакомились со своими показаниями и подписали их.

После этого прокурор перешел к письменным доказательствам. Он попросил зачитать выдержки из заключения судмедэксперта. Никто не возражал. Далее прокурор зачитал огромный список травм, которые специалист зафиксировал на теле девушки. В этот момент дядя Веры сидел, склонив голову вниз, и лишь периодически тяжело вздыхал. Влад же по-прежнему не выражал никаких эмоций и периодически смотрел в одну точку.

Далее прокурор пригласил в зал суда судмедэксперта Татьяну Пылкову, которая осматривала труп девушки. По ее словам, причиной смерти стал отек мозга из-за совокупности травм. Причем в момент их нанесения, в том числе и в момент удушения, Вера еще была жива.

— Вы обнаружили морфологические признаки, которые указывают, что человек переживал это воздействие (нанесение травм. — Прим. ред.). И когда мы говорим о переживании, речь идет не о психоэмоциональном состоянии, а о том, что он остался жив, — уточнила у эксперта судья.

— Да, это говорит о давности посттравматического процесса. То есть она жила не вот эти 5-8-10 минут, как при обычной асфиксии, а в течение десятков минут. Вплоть до 1,5–2 часов и, может быть, больше, — сказала судмедэксперт.

— То есть вы такие признаки морфологические обнаружили при исследовании? — еще раз уточнила судья.

— Да, есть такие. В том числе и повреждения на шее, — подтвердила Татьяна Пылкова.

Специалист отметила, что на теле погибший она обнаружила более 100 повреждений и более 50 травм. Татьяна Пылкова пояснила, что некоторые повреждения из-за близости расположения могли появиться от одного удара. Кроме этого, в ее отчете было указано, что в крови девушки обнаружили 1,7 промилле — это средняя степень опьянения.

Показания судмедэксперта Владислав Канюс слушал особенно внимательно. И впервые за весь процесс попросил у судьи возможность задать вопрос.

— Сколько действий конкретно привело, причинило вред здоровью? — спросил подсудимый.

— Вообще заключение эксперта это и есть. Только смотрите, есть ведь повреждения, которые не расценены как вред здоровью. Вас что интересует?

— Нет, это не надо. Сколько причинили здоровью, сколько таких действий?

— Ваших действий?

— Да.

— Я не квалифицирую ваши действия, для этого есть суд.

— В экспертизе сколько показано, вы считаете?

— Я как эксперт даю количество травмирующих воздействий минимальное. Это всё, что от меня требуется.

Татьяна Пылкова была на месте происшествия во время осмотра квартиры. Прокурор зачитал показания, которые она давала после убийства. Согласно этим показаниям, тело Веры лежало на спине между диваном и шкафом. А на многих предметах были следы бурого цвета, похожие на кровь.

После этого прокурор ходатайствовал о рассмотрении еще нескольких письменных доказательств. Судья напомнила, что через полчаса заканчивается рабочий день, и уточнила, точно ли прокурор ходатайствует о рассмотрении этих доказательств сегодня. Среди них была в том числе дактилоскопическая экспертиза. Прокурор зачитал выдержки из документов. После этого адвокат потерпевших также выступил с ходатайством. Он попросил судью пригласить на следующее судебное заседание в качестве свидетелей соседей, которые помогали вскрывать дверь, слышали крики и звонили в «Службу 112». По словам представителя семьи потерпевших, это жители разных этажей — с 5-го по 8-й.

Суд удовлетворил это ходатайство и назначил дату следующего рассмотрения уголовного дела — 11 марта.

После того как судья и сторона обвинения покинули зал суда, Владислав Канюс в матерной форме высказал своему адвокату мнение о происходящем. Он оказался крайне зол и недоволен тем, что судья удовлетворила ходатайство о привлечении новых свидетелей.

Уже после выхода из здания суда мы поговорили с адвокатом Владислава Канюса. Она сказала, что они не дают никаких комментариев — это их принципиальная позиция «в таком резонансном деле». Женщина сказала, что соболезнует семье погибшей, но создавать на этом какой-то пиар — кощунство.

Она объяснила, что Влад — по натуре эмоциональный человек, поэтому был груб во время общения после суда.