Война в Чечне и два года в ВДВ: кузбасский священник рассказал о своей службе в армии

Сейчас отец Феодор живет в Юрге, женат, и у него шестеро детей — три мальчика и три девочки. Он — настоятель мемориального храма-памятника в честь погибших воинов локальных конфликтов великомученика Георгия Победоносца. Также отец Феодор работает помощником командира 74-й мотострелковой бригады по работе с верующими военнослужащими в юргинском военном гарнизоне. Но чуть меньше 20 лет назад он два года отслужил в ВДВ и успел побывать в горячих точках. Отец Феодор рассказал NGS42.RU о вере, о службе и о войне.

Служба в ВДВ

В армию я ушел, как и многие, в 18 лет. Буквально через месяц после дня рождения меня призвали. Это была весна 2001 года. Тогда я уже был человеком воцерковленным — крещение принял в 12 лет по собственному желанию. Но детство я, конечно, проводил, как все мои друзья, был разгильдяем. А в 17 лет меня мама немного подтолкнула, говорит, иди в алтарь, помогай батюшке. Мы тогда жили в городе Осинники, как раз там, в Ильинском храме, от уже покойного протоиерея Дмитрия я принял таинство крещения. Потом в течение года нес послушание пономаря. После года службы батюшка меня спросил, не хочу ли я поступить в семинарию. А это давало бы мне отсрочку от армии. Но она мне не нужна была. У меня брат старший тоже служил, на 5 лет меня старше, вот и я хотел тоже в армию.

Сначала меня хотели в президентские войска взять, я по росту подходил — 183 см. Но не получилось, где-то я тогда что-то не прошел. Я пришел на сборный пункт (сейчас он называется «морозильник»), где парни ждут распределения. Там я находился очень долго — 6 дней. Приезжали офицеры, набирали к себе ребят. А я продолжал ждать. Я был бы рад, если бы меня вообще хоть в какие-то войска оттуда забрали. Потом приехали «голубые береты», все такие красавцы, статные, ну и все хотели в элитные войска, конечно. Они выбирали тех, у кого хорошая физическая подготовка, хорошее здоровье. Спросили у меня: «Отжиматься умеешь?», а я говорю: «И отжиматься, и бегать, и подтягиваться». Была еще пара каверзных вопросов, я на них тоже ответил. И всё, меня забрали.

Полгода я служил в Омске, в 242-м десантном учебном центре. Там получил военную профессию механик-водитель БМД-2 (боевая машина десанта. — Прим. ред.). Потом меня переправили в Тулу. Там я год служил в 106-й Воздушно-десантной дивизии, 51-й полк.

Я совершил 4 прыжка с парашютом, исполнил свою мечту. В Омске в учебке за первые полгода прыгнул 3 раза. Это в советской армии по 20–40 раз прыгали, а в начале 2000-х три прыжка было очень даже неплохо. Прыгал я с АН-2. А потом уже в Туле в части прыгал. Мы всегда сами складывали себе парашюты, и кто–то сложил его, но не смог прыгнуть. И предложили другим — кто готов прыгнуть с чужим парашютом. Мало кто желал, конечно, потому что не сам складывал, кто знает, как он там сделан. Ну вот я захотел и прыгнул с чужим парашютом. Не хватало адреналина тогда, да и нужно же было от армии брать максимум. В первый раз было не страшно прыгать. Летишь, не понимаешь, что происходит, а остальные разы всегда было страшно. Сейчас, например, я бы уже не прыгнул. В армии-то ты выполняешь свой долг. В Библии сказано: «Не искушай Господа Бога своего». Сейчас прыжки с парашютом просто для развлечения противоречат моим религиозным взглядам.

Осенью 2002 года меня отправили на Кавказ, в Чечню. До дембеля оставалось полгода.

Вера и армия

Когда я решил идти в армию, батюшка не был против. Армия вообще никак не противоречит вере. В священном писании говорится: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Это как раз речь о военнослужащих, которые выполняют свой долг, которые участвуют в войне, защищают свою Родину, свою семью. Это святое дело — Родину защищать. Более того, у нас даже есть чин освящения оружия. Хотя многие говорят: как так, из него же убивают. Но нет греха в том, чтобы бороться со злом. Грех — это когда оружие используется против мирного населения.

Я был очень счастлив, что попал именно в эти войска. Среди сослуживцев мало кто знал о моей воцерковленности, да и я сильно не спешил со всеми этим делиться. Хотя там было очень много военнослужащих, которые верили в Бога, не скрывали этого, носили крестики и иконки в карманах и кителях. А вот в Чечне ребята уже знали. Даже с каким-то вопросами подходили, спрашивали о вере, о религии.

Да и нет на войне неверующих. Даже если был неверующим, то, когда в окопе сидишь, на карауле стоишь с автоматом и что-то происходит, сразу становишься верующим. С Богом на самом деле легче всегда. Я всегда чувствовал эту поддержку, потому что за меня и мама дома молилась, и отец мой духовный — отец Дмитрий, который хотел меня отправить в семинарию, а я в армию ушел.

Служба в Чечне

Когда я ехал в Чечню, то родителям даже не рассказал об этом. Не хотел маму с папой расстраивать. Меня вообще не хотели отправлять на Кавказ, я был хороший механик-водитель, и меня забрали в разведроту. Я там месяц служил, но никого не знал, это было не мое подразделение. Всех моих собирали в Чечню. Там были все мои друзья из омской учебки. И вот я сам начал проситься поехать с ребятами на Кавказ. Сильно хотел. И, как говорится: «Просите, и дано будет вам, ищите, и найдете, стучите, и отворят вам». На тот момент выяснилось, что там в штате как раз не хватало ребятам механика-водителя. И мои сослуживцы меня все рекомендовали и меня перевели к ним. Дали обмундирование и отправили в Чечню, слава Богу.

Родителям долгое время не говорил. Раньше же мы ещё письма писали бумажные, телефонов не было в свободном обиходе. Получилось так, что, когда мы уже в Чечне были, я написал письмо домой. А оттуда, кстати, лучше доходили всегда. Наши иногда пропадали, не доходили. Но в Чечне не просто военнослужащие, там контрактники, офицеры. Тогда я отправил письмо, и в адресе было написано, что это Чечня. Мама так и узнала, что я на Кавказе.

Там я был полгода — с осени 2002 года. Я демобилизовался и домой приехал как раз на 9 Мая. Непосредственно в боевых действиях я не участвовал. Да, было такое, что обстреливали рядом где-то, где-то кого-то ранили. Но меня Господь оберегал и отводил, я это чувствовал. У нас была пара историй. Я называю это чудом, а неверующий скажет, что просто совпадение.

У нас был выдвижной полк, мы на месте не стояли. Основной задачей было сопровождать «центряк» — это колона машин внутреннего войска, мы ехали за ними и обеспечивали безопасность. И вот были мы как-то на блокпосте рядом с чеченской деревней. Мы там где-то месяц работали на усиление внутренних войск. Нас оттуда перевели в полк обратно, и буквально через пару дней этот блокпост обстреляли. Раненые были среди тех ребят, с которыми мы работали. В Грозном тоже была история. Мы прожили там 10 дней, хотя должны были подольше, но пришел командир, сказал, что надо собираться и выдвигаться на место нашей постоянной дислокации. Ну мы и собрались, поехали, никто не стал спрашивать, что произошло. А потом через несколько дней и в Грозном произошло нападение на тот самый штаб. Был взрыв, рухнуло полздания. У нас командир побледнел, когда по радио услышал. Тогда очень много ребят погибли при взрыве. Я считаю, что всё это время мне помогал Бог. Я там, кстати, и выучил молитву 90-го Псалма наизусть. Это особая молитва для военнослужащих.

Когда мы туда ехали, не было какого-то страха. Мы были хорошо вооружены, сильные, мощные. Это вселяло уверенность. До армии я это всё видел только по телевизору, в новостях. Стоят вроде большие суровые мужчины с оружием на этих блокпостах. А вот в жизни это всё иначе воспринимается, конечно. Ты стоишь и не понимаешь, что можно ждать от того или иного человека на улице. Сейчас этот пешеход гражданский, а через минуту он может в тебя выстрелить. Но слава Богу, мне ни разу не пришлось стрелять в человека.

О жизни после армии

Я никогда не жалел, что отслужил в армии. Да, думаю, никто не жалеет. Особенно ребята, которые сейчас служат. Условия же совсем другие, да и перспектив больше сейчас после армии. Поэтому многие раньше и не понимали, а зачем вообще в армии служить, зачем два года терять. Но! Два года действительно можно потерять, а можно получить опыт и пользу для себя.

Я получил очень большую пользу от службы. Армия тогда ума не давала, но дурь вышибала. И тогда мне это было необходимо. В 20 лет вернулся из армии, был уже совсем другой человек. Чувствовал себя зрелым мужчиной. Было время подумать, куда дальше свою жизнь направлять, в какое русло. Стал больше любить Родину, свой родной край, более уважительно относиться к родителям, родным. Когда имеем, то и не ценим, а стоит потерять, даже на время, то начинаем ценить. Эти два года в разлуке от дома сильно чувствовались. Всегда была тоска по дому. У многих ребят так было. Ну и были разные моменты, конечно. Особенно в Чечне. Не все возвращались. Именно на войне начинаешь ценить жизнь.

После армии я вернулся на гражданку. Почему-то мне никогда не хотелось остаться по контракту. Некоторые ребята после армии шли работать в МЧС, например. Я какое-то время просто жил, а потом стал чувствовать, что мир начинает затягивать со своими искушениями. Понял, что нигде себя не вижу, кроме церкви. Решил, что нужно идти в семинарию. Поехал подал документы в Новокузнецкую православную духовную семинарию. Но вот так вышло, что сейчас тоже служу в бригаде. Мне нравится то, чем я занимаюсь, моя работа, моя деятельность. Я очень доволен. Те два года в армии сделали из меня того человека, кем я сейчас являюсь.

Я не могу вспомнить сейчас уже какие-то негативные моменты из армии. Конечно, от старичков иногда попадало, но я, наверное, был готов к службе. Я знал и понимал, куда иду. Я даже думал, что будет намного сложнее, чем оказалось на самом деле. Большую часть времени в армии занимала, конечно, физическая подготовка. Подъем в 6 утра и бегать, потом в спортивный городок и занимались на брусьях — это только до завтрака. После обеда снова на пробежку — берешь автомат и бежишь километров 10 с ним. У меня ещё постоянное обучение на БМД было, даже ночами. С техникой я вообще дружу, поэтому у меня очень хорошо получалось вождение. Мне это очень сильно помогло в Чечне.

Тогда, если вдруг солдаты начинали скулить, что тяжело или что-то не можешь делать, офицеры быстро дух боевой поднимали тем, что «вы элитные войска», «никто кроме нас». Ну а кто, кроме нас? Шли и делали всё, что нужно.

Считаю, что каждый уважающий себя молодой человек должен служить в армии. Хотя и говорят, что там круглое таскают, а квадратное катают. Но все эти дни в армии запоминаются на всю жизнь, есть в этом своя романтика. Без этих дней, без этих лет, я считаю, для молодого человека жизнь пуста просто. Лично я от службы получил всё, что хотел.

На левой руке у меня даже есть наколка «за ВДВ». Вообще, с точки зрения религии, в Ветхом завете говорится, что не нужно делать никаких рисунков на своем теле. Но я сделал с той точки зрения, что после службы в ВДВ все делали ребята, решил тоже. Раньше было очень сильно её видно, сейчас поменьше.

Отслужил, слава Богу, сейчас являюсь ветераном боевых действий.

О праздновании Дня ВДВ

Никогда не разбивал бутылки о голову. О свою, по крайней мере. В фонтанах ни разу не купался, только в речках. На самом деле нет у нас такой традиции — купаться в фонтанах. Мы обычно празднуем, конечно, гуляем. Для меня 2 августа — это в первую очередь день памяти пророка Божьего Ильи, а я как раз в Ильинском храме крестился, я там воцерковился, я там пономарил, я считаю его своим покровителем. Сейчас я, как церковный человек, в начале дня служу литургию, молебен пророку Божьему Ильи. Получается, что первая половина дня — церковный праздник, а вторая — День ВДВ. Для меня это больше семейный праздник, я с семьей его провожу. Участвую, конечно, в митинге на мемориале. Поздравление, построение, возложение цветов.

Сейчас десантники отличаются от тех, что были раньше. Сейчас условия другие, да и год службы всего. Что за этот год можно успеть? Какую пользу получить? Армия и воспитание раньше были другими. Раньше было жестче служить, воспитание было жестче, дисциплина была жестче.

Как такового у меня нет сейчас никакого братства. В Юрге нет никого из сослуживцев, в Новокузнецке есть, в Прокопьевске. Но у всех уже давно своя жизнь, связь потеряли.