Почему променял Москву на Сибирь и зачем стал депутатом: интервью с гендиректором аэропорта Новокузнецка

Кирилл Ермаков стал генеральным директором аэропорта Новокузнецка почти три года назад. За это время там значительно увеличили пассажиропоток, благоустроили привокзальную площадь, начали и почти завершили строительство нового терминала. Кроме этого в воздушной гавани произошло множество других изменений, благодаря которым пассажирам и сотрудникам стало комфортнее.

Мы подробно поговорили о них с гендиректором аэропорта. Также Кирилл Ермаков рассказал о своем пути в профессии и объяснил, для чего стал депутатом парламента Кузбасса.

— Кирилл Юрьевич, начнем с актуального. Недавно стартовали туристические чартеры из Новокузнецка на курорты Таиланда. Будут ли еще в зимнем сезоне 2024/25 прямые международные рейсы?

— В проработке остаются Вьетнам и Турция. По Вьетнаму — заинтересованная в перевозках авиакомпания сейчас может выделить на направление только один самолет. Это всегда риск — если возникнет какая-то неполадка, большое количество пассажиров может вовремя не вылететь или не вернуться обратно. Перевозчик и туроператор взвешивают все факторы, и если все-таки решатся работать с одним самолетом, рейсы появятся в этом сезоне, если нет — скорее всего, в следующем. По Турции пока переговоры на более ранней стадии. Там в октябре как раз закончился основной туристический сезон, и новый начнется в середине весны. Думаю, ближе к марту может появиться какая-то конкретика.

— Как вообще в подобных случаях проходят переговоры с авиакомпаниями?

— Все упирается в востребованность рейса. Если мы видим направление, куда с большой вероятностью сразу будет высокий спрос, выносим его на повестку, обосновываем авиакомпании свои прогнозы, и остается договориться, на чем и как часто будем летать. Если спрос неочевиден, иногда перевозчик готов попробовать запустить новый рейс, иногда — нет. Если это направление в пределах России, пытаемся договориться с властями о его субсидировании, затем обкатываем рейс. Если к моменту окончания субсидий формируется стабильный спрос и большая заполняемость, рейс остается, в обратном случае — как правило, приостанавливается.

— Вы участвовали в переговорах об организации рейса из Новокузнецка в Дубай. Что там не сложилось?

— На самом деле этот вопрос еще не закрыт. Мы совместно с властями Кузбасса ведем переговоры, объясняем представителям Дубая, что наш регион достаточно крупный, с населением больше двух миллионов человек, что сопоставимо с Новосибирской областью и Красноярским краем, и рейс будет пользоваться спросом как среди туристов, так и бизнесменов. Наши собеседники очень живо отреагировали на презентацию Шерегеша и мероприятий зимнего курорта, всерьез заинтересовались им. В итоге нас попросили оформить все наши аргументы в одну папку, мы это сделали и отправили на рассмотрение. Окончательного ответа до сих пор нет, но мы находимся в контакте. Не так давно в очередной раз общались, попросили коллег по возможности ускориться. Поэтому, можно сказать, переговоры еще идут.

— Почему из аэропортов-хабов, например, Новосибирска, в большинстве случаев дешевле летать куда-либо, чем из таких, как новокузнецкий?

— В хабах ниже себестоимость рейса, обслуживания самолетов. Простой пример — если у нас авиатехник за день обслуживает два воздушных судна за смену, то в хабе — семь-восемь. И это касается всего — бортового питания, топлива, других видов обслуживания, аэропортового сбора, всё получается дешевле. Плюс там базируются самолеты, и у них практически нет простоя — постоянно улетают и прилетают. И из-за того, что в хабе всегда высокий спрос, себестоимость рейса получается меньше, в результате авиакомпания может установить более низкую стоимость билета. В нехабовых аэропортах себестоимость выше, и чтобы компенсировать расходы, а также возможную неполную заполняемость рейса в межсезонье, перевозчик нередко повышает цену.

— Когда вы возглавили аэропорт Новокузнецка, как оценивали его состояние?

— Во-первых, считаю, нужно поблагодарить предыдущих собственников за то, что сумели сохранить аэропорт. В 2008 году его пассажиропоток составил всего 85 тысяч человек (в 2023-м — 534 тысячи — прим.ред.). Аэровокзал был убыточным, и вполне могло произойти так, что на весь Кузбасс осталась бы одна воздушная гавань — в Кемерове. Однако худшего сценария сумели избежать. Да, его мало развивали, но хотя бы удержали на плаву.

Первое впечатление от аэропорта можно было описать двумя словами — Советский Союз. В том смысле, что актуальные для времен СССР процессы давно устарели, но у нас их по-прежнему использовали. Например, наши агенты по пассажирским перевозкам все еще выходили встречать прилетающие самолеты, хотя это давно не принято. Водители на перроне не выходили из автобусов во время посадки и высадки пассажиров. В терминале вместо мониторов с расписанием рейсов стояла табличка с надписями «на Москву», «на Красноярск» и так далее с указанием дней, когда эти направления доступны. У нас, чтобы зарегистрировать пассажиров, девушки, которые работают на стойках регистрации, раздавали на рабочие компьютеры интернет со своих мобильных, потому что в здании нередко возникали технические проблемы со связью. И подобных примеров можно привести десятки.

— Что вы изменили?

— Много всего. Мой девиз — каждый день должно происходить небольшое изменение к лучшему. И когда оглядываешься, скажем, на год назад, видишь колоссальные перемены. Чтобы четко понять все недостатки, мы пригласили независимых аудиторов, которые указали, чего нам не хватает. Начали это исправлять. Прежде всего изменили оргструктуру управления, расписали функции, в частности, убрали некоторые посты с дублирующими полномочиями. Поменяли формат взаимодействия с руководителями отделов. Раньше на совещаниях говорило первое лицо, а остальные кивали, и те, кто выходил с предложениями или критикой, считались плохими. Сейчас наоборот — большую часть планерок у нас высказываются начальники подразделений, а руководитель больше слушает и реагирует на обращения. Разумеется, поддерживая общий вектор диалога.

Провели большую работу вместе с сотрудниками. Постарались улучшить их условия труда. Самое базовое — чтобы в шаговой доступности у них были основные удобства, кулер, санузел. Чтобы они носили удобную и стильную фирменную одежду. Повысили качество работы с пассажирами. Выделили три основных группы — местные жители, бизнесмены и туристы — и для каждой улучшили или предложили новый сервис. Первым — больше прямых рейсов по востребованным направлениям, вторым — комфортный бизнес-зал и скорость обслуживания, третьим — удаленный багажный терминал и мультимодальные путешествия.

— Как коллектив воспринял перемены?

— Сотрудники — очень хорошо. Дело в том, что мы не обрушивали на них новые стандарты за один день, все вводилось постепенно. Я ни разу не слышал, чтобы из работников кто-то был недоволен. Среди руководителей отделов подобное встречалось. Не все смогли воспринять, что требовалось перейти к ежедневной активной работе, увеличению отчетности, в целом к новому формату. С кем-то расставались, приглашали новых людей, обучали их. Я думаю, с момента моего прихода сменилось не больше 20% кадров.

— Закупали новую технику?

— Да, с 2022-го приобрели больше 50 единиц спецтранспорта общей стоимостью около 330 миллионов рублей. Это крупнейшие инвестиции в технику в истории аэропорта. Купили новые трапы, самолетные тягачи, снегоуборочные и другие машины. И эта работа продолжается — в ближайших планах взять комфортабельный автобус для доставления сотрудников из Новокузнецка на рабочее место в аэропорт и обратно.

— Какими результатами вы гордитесь с момента прихода в аэропорт Новокузнецка?

— Здорово, что несмотря на все сложности, мы продолжаем расти. В 2022 году пассажиропоток составил 416 тысяч человек, в 2023-м — вырос до 534 тысяч. По итогам 2024-го мы подберемся к отметке в 600 тысяч, а в 2025-м — ожидаем, что перешагнем ее. Горжусь нашей командой. В сравнении с другими аэропортами-немиллионниками у нас довольно небольшой штат, а темпы роста выше. В немалой степени это заслуга сотрудников, работающих эффективно и составляющих ту основу, которая позволяет предприятию развиваться. Горжусь, что мы стали ближе к пассажирам, приложили много усилий для их комфорта. Подняли качество сервиса, сделали новую парковку, дооборудовали старый терминал, готовимся к вводу нового. Горжусь, что мы в положительную сторону изменили отношение к аэропорту. Это касается и клиентов, и властей, и авиакомпаний.

— Какие главные цели на ближайшие годы?

— Прежде всего, ввести в эксплуатацию новый терминал. Это произойдет в конце 2024-го либо начале 2025 года. Также реконструкция взлетно-посадочной полосы. Хотим завершить ее в 2028 году, но на данный момент еще не согласовано федеральное финансирование работ, продолжаем заниматься этим вопросом. И одна из наших ключевых задач — не позднее 2029-го выйти на годовой пассажиропоток в один миллион человек.

— Не помешает ли планам по достижению миллионного пассажиропотока строительство аэропорта в Шерегеше, которое стремятся осуществить власти Кузбасса?

— Думаю, нет. Во-первых, доля туристов в пассажиропотоке заметная, но не определяющая. Так что по большей части это вообще не скажется. Во-вторых, нам еще только предстоит узнать, каким спросом будут пользоваться рейсы в Шерегеш, особенно в летний сезон. Может получиться так, что перевозчикам придется повышать цену, и итоговая стоимость прямого рейса на курорт окажется заметно выше, чем при путешествии через Новокузнецк и двухчасовой поездке от нас до Шерегеша на автобусе или машине. Посмотрим. На данный момент мы не видим высокой вероятности значительного оттока пассажиров.

— Могут ли сотрудников или управленцев аэропорта Новокузнецка, включая вас, переманить в шерегешский?

— У нас открытый рынок, поэтому в теории, разумеется, наших работников могут туда пригласить. Возможно, кто-то захочет перейти, но я не думаю, что это будет весомое количество сотрудников предприятия. Что касается меня самого — с трудом представляю такой вариант.

— Сдача нового терминала аэропорта Новокузнецка неоднократно переносилась, и про нее уже многое было сказано. Если суммировать, из-за чего сдвигались сроки?

— Три основных причины. После начала СВО появились санкции, усложнилась логистика, стало сложнее закупать и ввозить необходимое оборудование и материалы. Эти вопросы мы решили, но потребовалось время. Второе — нехватка рабочей силы. Чтобы идти в графике, ежедневно на стройке требовалось около 500 рабочих, а по факту было меньше, в отдельные периоды до 250. Третье — при проектировании не все нюансы были учтены, и мы по ходу строительства вносили изменения, дорабатывали некоторые моменты и просили подрядчика сделать по-другому. Это коснулось системы обработки багажа, пропускных пунктов и не только. Потому что нам важно, чтобы терминал был, удобным, актуальным и соответствовал всем требованиям не одно десятилетие.

— На какую итоговую дату открытия терминала вы сами ориентируетесь?

— Мы стараемся успеть к 25 декабря. Стройка фактически завершается в ноябре, параллельно мы проводим пусконаладочные работы и уже сейчас приглашаем на проверку контролирующие органы. В зависимости от того, как пройдет приемка, будут ли у ведомств замечания, и сколько времени потребуется на их устранение, не исключаем, что открытие сдвинется на первый квартал 2025 года.

— Что в новом терминале в первую очередь порадует пассажиров?

— Самое главное — это будет большой, просторный, светлый, комфортный, теплый аэропорт с удобными технологиями для всех категорий пассажиров. Перечислять детали, выгодное отличающиеся от старого терминала, можно бесконечно. Основные — это телетрапы, большое количество туалетов, уникальная отдельная автоматическая система сдачи негабаритного багажа. Большие информационные табло, повсюду указатели, которые не дадут заблудиться. Зоны ожидания, на самом деле больше похожие на зоны отдыха. Детская площадка, часовня, многочисленные кафе и другие точки (на момент открытия их будет не меньше 12). В терминале и на привокзальной площади в числе прочего оборудуем курилки. Они современные, очень дорогие и, по заверениям производителя, практически полностью решают проблему распространения поблизости неприятного запаха. Надеемся, что так и получится.

— В новом терминале будет три телетрапа. Вы планируете использовать их для всех рейсов?

— Для большинства. Телетрапов действительно три, а в пиковые периоды, что происходит нечасто, аэропорт может одновременно обслуживать пять самолетов. Соответственно, трем достанутся телетрапы, а к двум оставшимся будем подвозить на автобусах и использовать обычные трапы. Так же будет и в случаях с некоторыми воздушными судами, которые из-за особенностей конструкции не предназначены для телетрапов. Но такие модели встречаются редко.

— Как вы попали в сферу авиаперевозок и остались здесь надолго?

— Я родился и вырос в Москве. Семья жила недалеко от аэропорта Внуково, поэтому часто доводилось наблюдать за взлетающими и приземляющимися самолетами. Была определенная романтика, появились мысли, что было бы здорово работать в этой сфере. После досрочного окончания школы (10 и 11 класс прошел за один год) я в 15 лет поступил в Московский государственный технический университет гражданской авиации, откуда в 2008 году выпустился с дипломом инженера. Дальше пошел работать по специальности во Внуково, и с тех пор моя жизнь неразрывно связана с аэропортами. Почему остался? Наверное, я бы мог работать менеджером на предприятиях разных отраслей, но здесь уже накоплен опыт, есть наработки, связи, и было бы странно этим не пользоваться.

— Почему именно менеджер, а не, например, пилот?

— Меня всегда больше привлекала деятельность по решению широких задач. Когда ты можешь что-то организовать, модернизировать, построить, и оно будет работать долго и приносить людям пользу. Функции пилота ограничены — у него есть четкая миссия доставить пассажиров из одного места в другое, и на этом все. Ни в коем случае не хочу сказать ничего плохого про пилотов — я очень ценю и уважаю их труд. Просто для себя выбрал несколько другое — строить системы и управлять процессами.

— В каких аэропортах вы успели поработать до Новокузнецка? Как в каждом из них отличались ваши функции?

— Начинал в московском Внуково. Затем были Сочи, Краснодар, Красноярск и опять Москва, только уже Шереметьево. Везде получалось добиваться целей и подниматься выше. Когда только устроился во Внуково, работал инспектором группы охраны службы авиабезопасности. В Шереметьево по крайней должности был директором дирекции контроля качества.

В Сочи меня пригласили в 2013-м. Стояла конкретная задача подготовить аэропорт к Олимпиаде 2014 года. В период проведения Игр туда прилетало в несколько раз больше пассажиров и самолетов, чем обычно, и нужно было сделать так, чтобы все прошло гладко. Нам это удалось. После полутора лет в Сочи перешел в аэропорт Краснодара на пост заместителя управляющего директора.

В 2016-м стал руководителем производства в аэропорту Красноярска. Курировал строительство эксплуатационной части нового терминала, отвечал за бесшовный процесс переезда из старого терминала в новый, налаживал текущую деятельность — тогда авиагавань впервые получила сертификат ISAGO. После этого вернулся в Москву, в крупнейший аэропорт страны и самый большой хэндлинг (система наземного обслуживания рейсов — прим. ред.) в Европе — Шереметьево. Там мы фактически с нуля построили систему наземного обслуживания, объем перевозок доходил до более чем 1  тысячи рейсов в сутки. Трудился в столице до 2022-го, после чего перебрался в Новокузнецк.

— Где было сложнее всего?

— В Сочи. Там стояла очень серьезная задача, и была большая ответственность. Во время Олимпиады прилетало не только множество гражданских самолетов, но и правительственные делегации, главы государств. Я лично отвечал за наземное обслуживание: обработку багажа, обслуживание самолетов на перроне, уборку воздушных судов и работу водителей служебного транспорта. Тяжелее всего было подготовить сотрудников аэропорта к работе в пиковый период Олимпиады. Это само по себе непросто, а вдобавок накладывался определенный отпечаток характера жителей юга нашей страны. Некоторые из них привыкли к довольно размеренному темпу, а тут приходилось ускорять процессы в три-четыре раза.

Каждый день устраивали тренировки на перроне, где оттачивали все до мелочей. Например, спецтехника имитировала воздушное судно, к которому подъезжали транспортные средства для обслуживания этого борта. Тестировали время обслуживания, пробовали новые схемы и маршруты. В результате с каждой операции снимали по 20-30 секунд, и глобально получалась заметная оптимизация по времени.

Кстати, именно в Сочи родилась идея, которую спустя много лет мы реализовали в Шерегеше, сделав там удаленный багажный терминал. В период Олимпиады мы организовали в гостиницах, где проживали спортсмены, пункты регистрации багажа. И по приезду в аэропорт их сумки и спортинвентарь комплектовали на рейс в отдельном помещении и сразу загружали в самолет. Это было удобно самим командам и нам позволило избежать дополнительных очередей в терминале.

— Почему из Шереметьево перебрались в Новокузнецк? Казалось бы, там родной город, крупнейший аэропорт, хорошая должность, а вы берете и улетаете в Кузбасс.

— Я рассматривал переход в Новокузнецк как развитие карьеры. Все-таки в Шереметьево я управлял частью аэропорта, а здесь — отвечаю за результаты всей аэрогавани. Плюс это новый вызов, другой масштаб деятельности, больше возможностей для воплощения своих идей, инициатив. Это не только модернизация аэропорта, но и выстраивание процессов, оптимизация работы команды, взаимодействие с властями города и региона.

— В прошлом году вы стали депутатом парламента Кузбасса. Зачем?

— Это была моя личная инициатива. Я сам по себе довольно активный человек и везде, где бываю или проезжаю, замечаю что-то, что можно изменить, улучшить. Это касается и Новокузнецка. Статус депутата позволяет привлечь к местным проблемам внимание региональных властей. И к аэропорту тоже — я этого не скрываю.

— Планируете дальше развиваться в политике?

— Если говорить о каких-то постах в административных структурах — скорее, нет. Все-таки, считаю, у меня солидный опыт в бизнесе и неплохо получается его развивать, поэтому больше вижу себя в этой сфере. Буду ли еще избираться депутатом — пока рано говорить, потому что до истечения первого срока еще четыре года. В целом это возможно, так как депутатская деятельность не мешает моей основной работе.

— Ваши ожидания от депутатства совпали с реальностью?

— Да, целиком. Депутатская деятельность глобально состоит из двух частей — законотворчество и работа с жителями. В первой либо мы сами, либо, например, власти Кузбасса инициируют принятие законов, регламентирующих те или иные вопросы. Мы либо одобряем, либо, если требуется, отправляем законопроект на доработку. Жители обращаются по самым разным темам. Иногда помогаю лично, скажем, покупкой нуждающейся семье бытовой техники, иногда — помогаю людям связаться с той структурой или органом, в компетенцию которого входит их проблема.

— Еще пару лет назад статус депутата предполагал бы раскрытие вашего имущества и доходов, но затем публикацию таких сведений прекратили. Как вы к этому относитесь?

— Равнодушно. На мой взгляд, это личная информация, которую человек не должен быть обязан разглашать. Я не говорю, что все депутаты — святые. Но склонен считать, что большинство из них — все-таки хорошие люди. Как правило, это активные, образованные, успешные личности. Если ты активный и трудолюбивый — у тебя, скорее всего, будут имущество и доход. В этом нет ничего вопиющего. А выставлять эту информацию напоказ — на мой взгляд, лишнее. В нашей культуре считается неприличным задавать вопрос об уровне дохода. Тем более, что я, например, бюджетные деньги не получаю. По этой логике всем следует публиковать свои доходы. Тем не менее, если когда-то публикацию имущества и доходов вернут, возмущаться и специально что-то прятать не буду. Но мне комфортнее, когда декларации не размещаются в общем доступе.

— Принято считать, что для депутата особенно важно отвечать за свои слова. Так вышло, что вы не раз называли сроки открытия нового терминала аэропорта Новокузнецка, которые затем не соблюдались. Как чувствуете себя по этому поводу?

— Неприятное ощущение, конечно, есть. Жители давно ждут открытия нового аэровокзала, и не хотелось бы, чтобы его строительство так затянулось. Но ключевой вопрос здесь в том, чего мы больше хотим — форсировать все процессы ради открытия к красивой дате, а затем в процессе устранять недоработки, либо же сделать все на совесть, пусть и за больший срок? Для меня ответ очевиден.

— Из всех городов, где вы жили и работали, где вам удобнее всего?

— Я очень прикипел к Новокузнецку. Он нравится мне тем, что с одной стороны довольно большой, масштабный, мощный, индустриальный, а с другой — достаточно компактный, чтобы за один вечер здесь ты мог успеть сходить в спортзал, встретиться с друзьями, погулять и отдохнуть дома. Для меня это важно. Не выделяя кого-то особенно, могу сказать, что вполне комфортно также чувствовал себя в Москве, Краснодаре и Красноярске.

— Представим, что у вас наступает счастливая и обеспеченная старость. Где в России вы бы хотели ее провести?

— Я бы хотел путешествовать и соблюдать некоторую сезонность. Зимой — в Новокузнецк и Шерегеш, летом — в Москву, осенью — в Краснодарский край.

— Чего не хватает Новокузнецку?

— Считаю, город украсила бы благоустроенная набережная, она стала бы новым центром притяжения. Ну и хотелось бы видеть больше парков, скверов, мест для отдыха в самом Новокузнецке и на окрестных территориях, а также разнообразия общепита. Хотя стоит отметить, что город развивается и за последние годы видно много позитивных изменений. Взять хотя бы новую площадь в Новоильинском районе — это высочайший уровень, таким общественным пространством гордились бы и в мегаполисе.

— А чего не хватает вам? Важна ли для вас семья? И какой ее видите?

— Я бы сказал, семья — это вообще самое важное, корень наших ценностей и культуры. Радует современная политика государства в этой части. С большим энтузиазмом поддерживаю все инициативы, связанные с Годом семьи. Или, например, закон о запрете пропаганды чайлдфри. Безусловно, иметь или нет детей — дело каждого. Но популяризировать бездетность точно нельзя. Семью вижу такой: полной, счастливой, с детьми.