«На почве жалоб часто спорил со знакомыми»: экс-глава Минздрава — о частной и государственной медицине Кузбасса

В середине декабря 2021 года Михаил Малин ушел с поста министра здравоохранения Кузбасса, который занимал три года. В соцсетях тогда писали, что причиной стали проверки силовиков в отношении чиновника, хоть это и опровергал местный следком. Через два месяца после этого стало известно, что Малин хоть и перестал быть министром, из медицины не ушел — он стал гедиректором новокузнецкого центра «Медика» и возглавляет его до сих пор. Корреспондент NGS42.RU Игорь Епифанцев встретился с Михаилом Малиным и поговорил о работе, неожиданном увольнении, сравнении частной медицины и государственной и многом другом.

— Михаил, по поводу вашего ухода с поста министра здравоохранения Кузбасса в декабре 2021 года до сих пор много слухов. Вроде бы это была отставка по собственному желанию, однако есть версии, что вы покинули должность под давлением губернатора либо правоохранительных органов. Как всё происходило на самом деле?

— Это действительно было увольнение по собственному желанию. Я три года отработал в Министерстве здравоохранения, это очень напряженная работа. Два года пришлись на пандемию — ее начало и пик. Есть, как говорится, вопросы физической устойчивости человека. На таком посту, без преувеличения, приходится трудиться в режиме 24/7, с полным погружением. Плюс время от времени возникают экстренные, кризисные ситуации, которые необходимо оперативно решать при твоем личном участии. Так что постепенно накапливалась усталость, эмоциональное выгорание.

При этом вызовы, которые вставали перед министерством, требовали еще большей вовлеченности, активности, однако я отчетливо понимал, что, если попытаюсь работать еще больше и глубже, такая нагрузка может привести к серьезным негативным последствиям для здоровья. Поэтому написал заявление. Откровенно говоря, в каком-нибудь другом регионе вполне можно было бы отработать и 5, и 7 лет, но в Кузбассе интенсивность работы на совершенно другом уровне.

Губернатор Сергей Евгеньевич [Цивилёв] отнесся с пониманием, поблагодарил за проделанную работу и пожелал успехов на дальнейшем пути. Сейчас министром здравоохранения Кузбасса работает Дмитрий Евгеньевич [Беглов]. Он и помоложе меня, и, наверное, где-то поустойчивее. И это очень хорошо, что пришел человек, который работает в очень высоком темпе, очень грамотный, интеллигентный, глубоко профессиональный. Момент этого требовал.

— Какие самые значимые результаты, на ваш взгляд, были за время работы министром?

— Удалось построить современную инфекционную больницу в Новокузнецке — от проекта до сдачи в эксплуатацию. Новая многопрофильная больница появилась в Междуреченске. Да, ею на финальном этапе занимался уже Дмитрий Евгеньевич [Беглов], но начинали мы с командой. И, наверное, масштабный ремонт поликлиники онкодиспансера в Новокузнецке. Эти объекты — ключевые.

— Предложение занять пост гендиректора новокузнецкой клиники «Медика» поступило вам до ухода из Минздрава или после?

— Практически одновременно. Совет директоров «Медики» сделал предложение. Я взял время на раздумье до конца давно запланированного отпуска и вернулся с положительным решением.

— В чём основная разница между постами главы регионального Минздрава и руководителя частной клиники?

— Прежде всего, в уровне ответственности. То, что я сейчас делаю в клинике, это в том числе частично и медицина, но в значительной степени работа с финансами, деятельность по развитию бизнеса. Когда работаешь руководителем регионального Минздрава, ты понимаешь, что каждый день отвечаешь за жизнь и здоровье всех жителей области, начиная от момента рождения. За всю эту цепочку ты несешь персональную ответственность. За организацию работы всего Минздрава и каждого лечебного учреждения в отдельности. Если где-то что-то происходит, ты понимаешь, что это персонально твоя недоработка.

Отслеживаешь соцсети, смотришь, что пишут люди в жалобах и обращениях. Это становится для тебя каналами поступления информации. Всё нужно быстро экстраполировать в конкретные эффективные решения. И это только одна часть работы. Вторая — реализация долгосрочных программ инвестиций и развития. Это и нацпроекты, и федеральные программы, и региональные. Плюс отдельный пласт — совместная работа с коллегами в составе правительства Кузбасса. Интеграция трех уровней работы — это действительно большая ответственность.

— Полагаю, вы вряд ли скучаете по работе в Минздраве?

— Я скучаю по общению с работниками Минздрава и правительства Кузбасса. Потому что там очень интересные, трудолюбивые люди, работающие с полной самоотдачей. Там очень интересно работать в плане получения дополнительных знаний. Работа в правительстве научила очень многому в принятии решений, скорости принятия и ответственности за них. В чём это выражается сейчас? Например, вместе с советом директоров клиники мы договариваемся о реализации какого-то проекта и воплощать его начинаем не со следующего понедельника, а сразу, в тот же день. Утром поговорили, определили исполнителей и зоны ответственности — и ближе к концу рабочего дня коллеги мне уже скидывают в мессенджер первые результаты.

Работа в правительстве Кузбасса научила меня и ответственности за судьбы пациентов, как бы громко это не звучало. Причем для меня на одной ступени стоят как уровень оказания медицинской помощи человеку, так и уровень общения, внимания. Не должно быть так, что при высоком уровне медпомощи пациенту нахамят, с ним будут невнимательны, не принесут горячий чай или бабушку не укроют одеялом. Для меня это непростительно.

— И на Дмитрия Беглова сейчас, и нас вас ранее в соцсетях выливалась масса критики за, по мнению ряда кузбассовцев, недостаточно эффективную работу. Как вы это воспринимали?

— Многие думают, что врачи — абсолютные циники, которые при желании легко прячутся под «панцирь» и не испытывают отрицательных эмоций. Это не так. Полностью защититься от боли, от негативных посылов ты не можешь. Иногда читаешь жалобы, видишь эмоции возмущенных людей и понимаешь, что они во многом правы. В то же время порой ситуации складываются не в пользу пациентов из-за стечения обстоятельств, которое очень тяжело предугадать и на которое практически невозможно повлиять заранее. Например, к кому-то долго добиралась скорая — а почему она долго ехала? Потому что по городу и соседним территориям за короткое время поступило много вызовов и бригады физически не могут сразу ко всем попасть, сначала едут по приоритету туда, где самые тяжелые и неотложные случаи. Или к кому-то на дом долго в течение дня не приходит участковый врач, потому что в его поликлинике один заболел, другой — в отпуске, третий — уже на вызове.

В итоге все эти моменты накапливаются и, безусловно, влияют на тебя. Расстраиваешься, переживаешь, пытаешься решить проблему. Часто звонишь руководителям медорганизаций и, извините, ругаешься... Думаю, и это внесло вклад в те выгорание и усталость, которые во многом привели к уходу из министерства, о чём я говорил выше.

Знаете, я на почве жалоб и недовольств часто спорил со знакомыми. Звонит товарищ и говорит: «Васильич, так и так, у ребенка температура 38 градусов, скорую вызвали 40 минут назад, до сих пор не приехала». Я отвечаю: «Дружище, у тебя во дворе стоит двухсотый Land Cruiser, ты вполне можешь вместе с ребенком за 10–15 минут доехать до дежурной больницы, где имеется вся лабораторная и диагностическая база. Твоему ребенку быстро поставят диагноз и начнут лечение. А на скорой к тебе приедет фельдшер, что он на месте сделает? Он так же тебе предложит проехать в больницу». И таких ситуаций множество. У нас вообще значительное количество вызовов на самом деле не должны поступать в скорую. Я не говорю про пожилых людей или людей с тяжелыми заболеваниями. Но их меньшинство, а остальные, как правило, или имеют машину в семье, или могут позволить себе за небольшую сумму добраться до медучреждения на такси, где так же быстро и квалифицированно окажут медицинскую помощь. Иногда доводится слышать, что во многих странах к вам не поедут на кашель или померить давление с температурой. Действительно так. Скорая выполняет свои функции при значительной угрозе для жизни и здоровья. Таким образом, время прибытия бригады к пациенту, например, с острым инфарктом миокарда, инсультом и на ДТП короче.

— Как вы действовали, если, например, в соцсетях появлялась жалоба пациента или его родственников на вопиющую ситуацию в какой-нибудь больнице?

— Есть принцип, которому я следовал в Минздраве и которого продолжаю придерживаться сейчас в клинике: обращение, жалобу пациента всегда начинаю рассматривать с позиции, что он прав. Когда ты начинаешь с таких исходных данных, ты всегда объективно придешь к истине. Да, в половине, а то и большей части случаев пациент может ошибаться, может перебрать с эмоциями. Но я коллегам всегда говорю: поймите, к нам априори не обращаются здоровые люди. А если человек болен, значит, у него есть физические и моральные страдания. Иной раз мне докладывают, мол, вот он такой-сякой, это уже его десятая жалоба. Я говорю: «Стоп! Давайте разберемся как положено. Нужно докопаться до истины, почему он приходит к нам уже с десятой жалобой. Мы должны ему реально помочь, чтобы через неделю он не вернулся с 11-й».

— Правда ли, что, когда ты региональный министр, твой телефон разрывается?

— Со мной так и было. Дело в том, что мой телефон известен довольно большому кругу людей, многие не стеснялись напрямую звонить по любым вопросам. Плюс работа в нескольких чатах в мессенджерах, в двух из которых информация поступает постоянно. Каждую минуту уведомление, что-то тренькает, первое, второе и так далее. Здесь Минздрав, здесь правительство, здесь губернатор. Причем губернатор очень глубоко погружается во все проблемы. Если он звонит тебе с каким-то вопросом, можешь быть уверен, что он на 99% знает ответ. В этом плане с Сергеем Евгеньевичем [Цивилёвым] работать было, с одной стороны, просто, с другой — очень ответственно, потому что ему всегда нужен предельно профессиональный, конкретный, четкий ответ. Во время звонка он вполне мог, например, вывести себе на экран изображение с камеры в регистратуре той больницы, про которую у тебя спрашивал, где, допустим, образовалась очередь. И ты мог начинать рассказывать всякие чудеса, но он очень быстро возвращал в реальность.

— В чём разница между частной клиникой, где вы работаете сейчас, и любой государственной больницей в Кузбассе?

— На самом деле сегодня эта грань стирается. «Медика» — большая высокотехнологичная клиника, которая по форме частная, но в действительности ее работа во многом схожа с традиционными медучреждениями. По масштабам медицинской деятельности нас вполне можно сравнить с большой многопрофильной больницей. А в плане финансов — сегодня реальность такова, что и частные, и государственные больницы много внимания уделяют экономике, планированию, считают расходы и доходы.

— Но при этом в «Медике», в отличие от госучреждений, все медицинские услуги платные?

— Вовсе нет. У нас есть точно такое же госзадание от Минздрава Кузбасса, как и у обычных больниц, мы так же обследуем и лечим пациентов по ОМС. Человек сначала приходит в поликлинику по месту жительства, ему выдают направление, он приходит к нам — и работаем. Если мы говорим про наш основной показатель — количество пациентов, которым провели операции разных профилей, в 2021 году их было всего 5212, из которых 3300 — по ОМС. В 2022-м — 6710 и 3557 по ОМС, за 11 месяцев 2023-го — 5940, в том числе 2434 по ОМС.

— Какие операции чаще всего проводятся в клинике?

— В основном, сердечно-сосудистые — с по 2021 по 2023 год их провели 4684. Затем нейрохирургические (1946 за тот же период) и по профилю травматологии и ортопедии (1021). Также лечим онкологию, но, как правило, это не операции, а курсы химиотерапии. Их за три последних года у нас успешно прошли более 3 тысяч человек.

— Довольно распространенное мнение, что частная медицина — только для богатых. Можно встретить жалобы новокузнечан на высокие цены на медуслуги, в том числе в «Медике».

— Не стану отрицать, что цены в клинике, наверное, выше средних. На это влияет несколько факторов. Во-первых, у нас работают врачи очень высокой квалификации. Честно скажу, некоторые из них приглашены в Новокузнецк из других городов и регионов на особых условиях. Их труд требует соответствующей высокой оплаты. Во-вторых, и весь другой персонал мы нанимаем выше среднего уровня, а затем еще вкладываемся в обучение сотрудников, чтобы на выходе пациенты получили достойные услуги и сервис. Третье — мы работаем в большом, современном, умном здании, содержание которого тоже стоит солидных денег. В-четвертых, где-то уже повторюсь, за свои деньги наши пациенты получают комфортные условия лечения, сервис, питание и всё остальное. В результате, складывая все расходы, мы формируем цены на услуги, которые позволят нам как минимум окупать свою деятельность и желательно выходить в прибыль. Уверяю вас, процент прибыли в расчеты закладывается не какой-то заоблачный, а весьма небольшой.

— Удается ли достигать этой прибыли? По данным «Контур.Фокуса», за последние четыре года клиника ни разу не показала чистую прибыль, а отчитывалась об убытках от 97 до 226 миллионов.

— То, что в публичной отчетности ежегодно отображается чистый убыток, не должно вводить в заблуждение. Он появляется исключительно из-за некоторых кредитных обязательств, которые лежат на клинике. Если их убрать, картина будет совсем другой. «Медика» окупает себя с запасом, наш учредитель знает реальное положение дел, и оно его полностью устраивает.

— Михаил, когда клиника только создавалась, ее название повсеместно звучало как «Гранд Медика». В какой момент и почему произошла трансформация в «Медику»?

— Около двух с половиной лет назад, когда мы начали регистрировать товарный знак, оказалось, что в Санкт-Петербурге есть небольшая компания «Грандмед», которая занимается оказанием ограниченного числа медуслуг. Она была зарегистрирована как «Грандмед», и по всем правовым понятиям слово «Гранд» уже нельзя было брать: ни слитно, ни раздельно, ни с заглавной буквы, ни с маленькой, никак. Поэтому мы оставили ключевое слово «Медика». Это латинское слово «лечить», которое не требует никаких согласований, патентов и прочих историй. В то же время как юрлицо мы остались ООО «Гранд Медика», и буква «G» сохранилась на нашем логотипе. В целом мы особо ничего не потеряли, да и главное ведь — следовать высоким стандартам, которые мы сами для себя установили, и помогать людям поправлять здоровье в достойных условиях.

— Не секрет, что «Медика» планирует открыть свое представительство в Новосибирске. Что там будет? Не уедут ли туда массово врачи, работающие в новокузнецкой клинике?

— Идея расширения в Новосибирск родилась три года назад. Два года назад началась основная стадия реализации проекта. Инвестор приобрел здание с земельным участком и приступил к его реконструкции. По графику, здание должно быть готово к эксплуатации в декабре 2024 года. По площади оно меньше, чем в Новокузнецке, но по видам оказываемых услуг будет примерно то же самое. Единственное, там не будет сердечно-сосудистой хирургии в том же объеме, как в Новокузнецке.

Что касается переезда специалистов в Новосибирск — не исключаю, что отдельные люди переберутся туда из новокузнецкой «Медики» насовсем, часть сотрудников — на время. Но основную ставку мы, безусловно, будем делать на пополнение коллектива местными, новосибирскими врачами. Клиника в Новокузнецке в любом случае не пострадает, более того — она останется основным центром принятия решений и по отношению к новосибирскому учреждению, и к нашим будущим учреждениям в других городах. Приоткрою секрет — в будущем планируем расшириться и на Красноярск. Сроки по этому проекту пока назвать не готов.

— Многие государственные больницы испытывают дефицит кадров. А для вас эта проблема актуальна?

— Наверное, в меньшей степени. Когда у клиники возникает потребность в специалисте определенного профиля, мы всегда находим способ найти подходящего человека и убедить его присоединиться к нам. В целом штат «Медики» укомплектован, время от времени проводим точечный донабор. Например, недавно появились вакансии для акушера-гинеколога, четырех медсестер, санитара. Всего у нас трудятся 457 человек, из них — 169 врачи, 158 — средний и младший медперсонал, 130 — прочий персонал.

— По-вашему, частная медицина лучше государственной, в частности, в Кузбассе?

— На мой взгляд, нет такого, что одно лучше, а другое — хуже. Они дополняют друг друга. Естественно, государственная медицина — это основное в здравоохранении Кузбасса. Здесь госсектор очень хорошо развит и он будет основополагающим еще много-много лет. Чем хороша частная медицина — что государству не нужно в нее вкладываться. Ни в инфраструктуру, ни в оборудование, ни в повышение квалификации кадров. А у жителей появляется больше вариантов для диагностики и лечения. Я думаю, если оценивать уровень здравоохранения в Кузбассе по средним общероссийским меркам, это твердая четверка. Относительно соседних субъектов — да, по каким-то отдельным направлениям может быть лучше ситуация в Новосибирске или Томске. Но, например, по инфраструктуре медорганизаций я бы поставил Кузбасс вообще выше всех регионов Сибири. Помещения, операционные, оснащение — общий подход у нас более глубокий.

— Вы продолжительное время прожили в Кемерове и Новокузнецке. Какие плюсы и минусы у этих городов?

— Для меня Кемерово более комфортен для проживания. Это более европейский город, по-настоящему европейский в плане создания комфортных условий. Очень много зеленых зон, которые часто связаны друг с другом. Очень много возможностей для пеших и велопрогулок. Например, в Кемерове я мог выйти и по одним пешеходным зонам гулять три часа. В Новокузнецке это тоже есть, но больше разбросано по территории города. Однако за последние три года Новокузнецк совершил качественный скачок, но Кемерово для меня по-прежнему более комфортен.

Пусть кемеровчане не обижаются, но в Новокузнецке более открытые люди, более прямые. Для тебя это, с одной стороны, сложнее, с другой — проще. Наверное, на новокузнечан накладывает некий отпечаток производственная среда города. Больше промышленности, шахт, разрезов вокруг. У людей очень ответственная работа, работа с опасными механизмами, в опасных условиях труда, в больших коллективах. И когда люди работают там, они и в городе ведут себя иначе. Более открытые, искренние, честные. Мне в этом отношении в Новокузнецке проще. Если говорить про бизнес-среду, могу сказать, что в Новокузнецке среди предпринимателей рукопожатие имеет по-настоящему большое значение. Если вы договорились, пожали друг другу руки, значит, это будет сделано. Я вовсе не говорю, что в столице области целиком обратная ситуация. Может быть, в Кемерове я просто не работал в аналогичной среде. Но для меня это отличие.

В Новокузнецке лучше рестораны. По словам моей супруги и наших друзей, здесь больше возможностей в плане шопинга. Есть еще такая особенность, что жители других городов южной агломерации Кузбасса довольно часто приезжают в Новокузнецк на отдых, просто провести время на выходных. Поэтому в тех же ТЦ и кафе часто вижу знакомых из Прокопьевска, Междуреченска, Мысков, Киселевска. В северной агломерации специально приезжать в Кемерово с той же целью не особо заведено. Сейчас я живу в Новокузнецке, мне здесь нравится.

Ранее NGS42.RU публиковал интервью с министром здравоохранения Кузбасса Дмитрием Бегловым. Мы поговорили с ним об актуальных для региона проблемах рождаемости, распространения ВИЧ, дефицита врачей, строительства новых больниц и поликлиник и не только.

Также на наши вопросы в беседе подробно ответил главный врач Кузбасского клинического онкодиспансера Вадим Захаров. Он поделился мнением о ситуации с выявлением и лечением рака в Кемеровской области, большими очередями к профильным специалистам и озвучил цели на ближайшую перспективу.

Главный врач новой инфекционной больницы Новокузнецка Константин Быков рассказал нам об особенностях работы учреждения и лечении пациентов юга Кузбасса с коронавирусом, ВИЧ, гепатитом и другими распространенными инфекциями.